"Аркадий Драгомощенко. Фосфор" - читать интересную книгу автора

к чему, куда гнет приютивший его Джезуальдо. Он, а скорее всего, ему так
кажется, ловит на себе ничего не выражающий взгляд Донны Марии. Тассо на
мгновение видит себя со стороны. Голова, напоминающая нечто садово-огородное,
осеннее. Он видит свою непомерно увеличенную руку, принадлежащую Торкватто
Тассо, но не ему, которому явилась в этот миг его рука: он сравнивает свое
состояние со сном, когда человек видит в сновидении самого себя. Соображая тем
временем, куда все же гнет Дон Карло Джезуальдо. Поверхность воды на несколько
минут розовеет, затем у кромки камышей ненадолго разливается прозеленью, а через
секунду-две в густо сходящейся мгле остается дотлевать бирюзовое с желтизной
облако, потерянное ветром. Блевотина Рая - только блевотина.
Его поведение за столом вызывает отвращение. Первый конфликт происходит на
третий день прибытия ко двору князя. Олеандры. Арочная перспектива, крошащееся
кватроченто. Одуряющая духота, старость, юродство. Что такое сталин или хомский?
Троцкий или гердер? Что означает имя собственное? Теория оговорок предполагает
язык, существующий до языка, в котором случается оговорка - сколько таких языков
предшествует один другому? "При анализе формы, в приближении к форме, мы
открываем следующие формы." Есть ли в твоем дневнике запись, где говорилось бы о
единственном языке, состоящем из слоев, как из различий: но что же тогда
оговорка? Не есть ли она обыкновенное составляющее тела метафоры, источник
шествия богов - "я"? Объединяет ли их, как и прежде, проект освобождения
человечества? На следующий день под стать ожогу вод легко вспыхнули в
стекловидном тумане липы. Медузообразная власть высказывания или власть дискурса
распределяется в грамматике и риторике в виде некоего напыления намерений,
осадка, в свою очередь,становящегося притягивающей основой оседающей пыли. Разве
природа сообщительности не природа разделения и передачи власти, но не звездному
небу, а самой себе в акте уверования в настоящее - время, действительность
сходятся в точке завершения перспективы передаваемого, либо веры в
трансляционную симметрию? Грамматика, мой Тассо, и есть объективация власти,
собственно, она и есть единственная власть, которая гарантирует реальность
существования высказываемого в установлении реальности извне, потому что реально
только то, что может быть рассмотрено не только мной одним, и, скорее, в
последнюю очередь мной... Я ничего не представляю. Поэзия нереальна. Ее нет
точно так же, как у нее нет ни власти, ни гарантий, ни места. Вратами в
бессмертие остаются губы, рот. Система акустических зеркал. Рот, требующий
немедленного признания того, что он произносит. Произносящее, говорящее,
бормочущее, следовательно, нескончаемо впитывающее (питающее?) тело, чья
существенность определяется только все тем же "возвращением" отраженного и, как
бы уже преображенного/преображающего высказывания.
Но лишь только погоня, лишь только нескончаемое опоздание. Тогда "я" и есть
нескончаемое возвращение в отдаление. Поэзия точно так же затеряна во времени,
как время в ней. It is my duty. Isn't it? Он спрашивает, как соединить
достоверность окружающего мира с достоверностью того, перед чем он оказывается.
Упреждение на параллакс, говорит он. Это не вопрос, возражает он. Вопрос не в
этом, продолжает он. В каком действии? - долетают обрывки разговоров. И это не
вопрос. Вопрос в том, - настаивает он, - как избежать, например, того, что
завтра тебя убьют? Вопрос ставится нe потому, что ты боишься сдохнуть,
остекленеть, сгнить, стать холодным, несгибаемым и отвратительно тяжелым, а
исключительно по той причине, что аргументация тех, кто может это сделать, для
тебя изначально неубедительна. Как любовники, скользящие неутомимой нитью
разрыва, стирающего какие бы то ни было предпосылки, нитью, свитой из волокон