"Гарднер Дозуа. Рыцарь теней и призраков" - читать интересную книгу автора

сплавляются, образуя башню. Получившееся существо редко покидало дом,
интерьер которого, казалось, медленно разрастался, словно требуя его
заполнить.

Широкая бледная физиономия, состоящая из множества лиц, соединенных
между собой, подобно цепочке бумажных кукол, воззрилась на Цудака, чем-то
напомнив ему восход гигантской, мягкой, тестообразной луны, и тоже
отвернулась.

Улица была почти пуста всего несколько пешеходов да иногда пыхтящий, с
любовью отреставрированный автомобиль.

Цудак пересек улицу, старательно семеня ногами, чем заработал
очередную судорогу в бедре и протестующий вопль взбунтовавшегося седалищного
нерва. Он миновал церковь Святой Троицы на углу - на ее узком древнем
кладбище поросшие белым пушком ящерицы, сбежавшие из лаборатории какого-то
биолога-любителя, расселись на заветренных надгробьях и негодующе трещали,
когда он проходил мимо. До Вашингтон-сквер оставался еще квартал.

Приближаясь к парку, он увидел на горизонте один из Новых Городов,
упорно катившийся вперед с медленной, плавной грацией, подобно потоку
расплавленной лавы, которая неторопливо охлаждается и затвердевает, все
ближе подбираясь к морю. Этот Новый Город был всего в нескольких милях, он
передвигался по мусорной свалке, где когда-то находилась Северная
Филадельфия; его башни поднимались в воздух так высоко, что были видны над
верхушками деревьев и крышами зданий на дальней стороне парка.

Старик уже задыхался, как загнанная лошадь. Пришлось плюхнуться на
первую же попавшуюся скамью, как раз у входа в парк. Там, на горизонте,
Новый Город только входил в свой статичный дневной цикл, его неопределенная,
постоянно изменяющаяся структура стабилизировалась в разнообразие
геометрических форм, мрачное серебристое сияние постепенно умирало в
молочно-белых опалесцирующих стенах. А за его террасами и тетраэдронами,
шпилями, куполами и спиралями ослепительной синевой сияло небо. И тут, прямо
на глазах, ни с того ни с сего развернулась очередная фаза дадаистской
войны, которую Новые Люди этого города вели с Новыми Людьми Нью-Джерси:
четыре гигантских серебряных дирижабля неспешно дрейфовали с востока, чтобы
занять позицию над Новым Городом и бомбардировать его посланиями,
вспыхивавшими на огромных электронных табло, подобных тем, которые
применялись на бейсбольных стадионах, когда таковые еще существовали.
Немного погодя выходящие на восток плоские стены высоких башен Нового Города
стали передавать ответные послания, после чего дирижабли повернулись и с
величественным достоинством поплыли обратно, на Нью-Джерси. Ни одно из
сообщений, по мнению Цудака, не имело ни малейшего смысла, поскольку
состояло из ужасающей мешанины букв, цифр и топографических символов,
перемежающихся со стилизованными, похожими на иероглифы изображениями глаз,
дерево, что-то смутно напоминающее либо комету, либо засохшую струйку
спермы. В этой битве символов, как казалось Цудаку, крылось раскованное
ленивое дружелюбие, если это, разумеется, можно было назвать битвой, но кто
знал, что чувствовали при этом Новые Люди? Вполне возможно, все это имеет