"Сергей Довлатов. Собрание сочинений в 4 томах. Том 1" - читать интересную книгу автора

несерьезным в такую минуту соображением: "По крайней мере, разузнаю, чем
теперь занят Сэлинджер и почему молчит". Он уверял меня, что, когда читает
"Посвящается Эсме", "Голубой период де Домье-Смита" или "Грустный мотив", у
него делаются от счастья судороги. Наверное, это была метафора. Но у меня
самого забирает дыхание, когда я только вспоминаю всех их подряд, всех
персонажей "Грустного мотива", - подростков Рэдфорда и Пегги, пианиста
Черного Чарльза, певицу Лиду-Луизу - и склонившегося над ними Сергея
Довлатова...
Что их роднит, Лиду-Луизу, негритянскую исполнительницу блюзов, и
Сергея Довлатова, русского литератора из города Нью-Йорка? Путь к смерти?
Ведь оба они умерли в самом расцвете дарования и славы, и обоих их можно
было бы спасти, если бы жестокий абсурд мира не явил себя нормой
человеческих отношений... Или роднит их то, что он писал рассказы так же
замечательно, как она пела блюзы и как "не пел никто на свете - ни до нее,
ни после"?


Из сборника "Демарш энтузиастов"


Хочу быть сильным

Когда-то я был школьником, двоечником, авиамоделистом. Списывал
диктанты у Регины Мухолович. Коллекционировал мелкие деньги. Смущался. Не
пил...
Хорошее было время. (Если не считать культа личности.)
Помню, мне вручили аттестат. Директор школы, изловчившись, внезапно
пожал мою руку. Затем я окончил матмех ЛГУ и превратился в раздражительного
типа с безумными комплексами. А каким еще быть молодому инженеру с окладом в
девяносто шесть рублей?
Я вел размеренный, уединенный образ жизни и написал за эти годы два
письма.
Но при этом я знал, что где-то есть другая жизнь - красивая,
исполненная блеска. Там пишут романы и антироманы, дерутся, едят осьминогов,
грустят лишь в кино. Там, сдвинув шляпу на затылок, опрокидывают двойное
виски. Там кинозвезды, утомленные магнием, слабеющие от запаха цветов, вяло
роняют шпильки на поролоновый ковер...
Жил я на улице Зодчего Росси. Ее длина - 340 метров, а ширина и высота
зданий - 34 метра. Впрочем, это не имеет значения.
Два близлежащих театра и хореографическая школа формируют стиль этой
улицы. Подобно тому, как стиль улицы Чкалова формируют два гастронома и
отделение милиции...
Актрисы и балерины разгуливают по этой улице. Актрисы и балерины! Их
сопровождают любовники, усачи, негодяи, хозяева жизни.
Распахивается дверца собственного автомобиля. Появляются ноги в ажурных
чулках. Затем - синтетическая шуба, ридикюль, браслеты, кольца. И наконец -
вся женщина, готовая к решительному, долгому отпору.
Она исчезает в подъезде театра. Над асфальтом медленно тает легкое
облако французских духов. Любовники ждут, разгуливая среди колонн. Манжеты
их белеют в полумраке...