"Федор Михайлович Достоевский. Публицистика 1860-х годов " - читать интересную книгу автора

на что-нибудь? Неужели это только одно случайное, бесцельное явление?
Неужели по таким явлениям нельзя осмыслить и хоть отчасти предугадать хоть
что-нибудь в будущем развитии нашего народа, в его стремлениях и целях? И
вот эта-то нация, осиленная обстоятельствами, столько веков враждебно
смотрела на Европу и упорно не хотела жить с нею и не предчувствовала своей
будущности! Петр почувствовал в себе каким-то инстинктом новую силу и угадал
потребность расширения взгляда и поля действия для всех русских, -
потребность, скрытую в них бессознательно и бессознательно вырывавшуюся
наружу и которая была в их крови еще с славянских времен. Говорят, что он
хотел сделать из России только Голландию?56 Не знаем; лицо Петра, несмотря
на все исторические разъяснения и изыскания последнего времени, до сих пор
еще очень для нас загадочно. Мы понимаем только одно: что нужно было быть
слишком оригинальным, чтоб, быв московским царем, вздумать - не только
полюбить, но даже поехать в Голландию. Неужели ж один женевец Лефорт был и в
самом деле всему причиною? Во всяком случае, в лице Петра мы видим пример
того, на что может решиться русский человек, когда он выживет себе полное
убеждение и почувствует, что пора пришла, а в нем самом уже созрели и
сказались новые силы. И страшно, до какой степени свободен духом человек
русский, до какой степени сильна его воля! Никогда никто не отрывался так от
родной почвы, как приходилось иногда ему, и не поворачивал так круто в
другую сторону, вслед за своим убеждением! И кто знает, господа иноземцы,
может быть, России именно предназначено ждать, пока вы кончите; тем временем
проникнуться вашей идеей, понять ваши идеалы, цели, характер стремлений
ваших; согласить ваши идеи, возвысить их до общечеловеческого значения и,
наконец, свободной духом, свободной от всяких посторонних, сословных и
почвенных интересов, двинуться в новую, широкую, еще неведомую в истории
деятельность, начав с того, чем вы кончите, и увлечь вас всех за собою.
Сравнил же наш поэт Лермонтов Россию с Ильей Муромцем, который тридцать лет
сидел сиднем и вдруг пошел, только лишь сознал в себе богатырскую силу.57 К
чему же даны такие богатые и оригинальные способности русским? Неужели же
для того, чтоб ничего не делать? Может быть, нам скажут: откуда в вас
столько хвастливости, откуда такое высокомерие? Где же ваша способность
самоосуждения, где ваш трезвый взгляд, которыми вы так хвалились? Но,
ответим мы, если мы начали с того, что вынесли столько самоосуждения,
которому сами долго себя подвергали, то можем вынесть и другую правду, хотя
бы она была и совершенно обратна самоосуждению. На нашей памяти, - как мы
бранили себя славянами за то, что не могли сделаться теперешними
европейцами. Неужели ж нельзя сознаться теперь, что мы тогда говорили вздор?
Мы не отвергаем способности самоосуждения, любим ее и именно признаем ее за
лучшую сторону русской природы, за ее особенность, за то, чего у вас вовсе
нет. Мы знаем, что еще много нам предстоит упражняться в самоосуждении,
даже, может быть, чем дальше, тем больше. Попробуйте, однако ж, затронуть
француза, ну хоть в храбрости, или в его legion d'honneur'e. Затроньте
англичанина хоть бы в самой малейшей домашней его привычке и увидите, что
они вам скажут. Почему же не похвалиться, что в нас русских нет такой
щепетильности и обидчивости, исключая, может быть, одних, так называемых,
литературных генералов наших. Мы веруем в силу русского духа не менее, чем
кто бы то ни было. Неужели он не вынесет похвалы? Нет, господа европейцы! Не
спрашивайте пока от нас доказательств нашего мнения о вас и о себе и
постарайтесь прежде получше узнать нас, если только вам будет на это досуг.