"Федор Михайлович Достоевский. Письма (1870)" - читать интересную книгу автора

здорова. Что это Вы, многоуважаемый друг, пишете о Паше, о таком факте, как
его женитьба, и сообщаете так мало подробностей. Ради Христа, сообщите, если
знаете сами. Я от Паши никакого уведомления не получал. А ведь он мне дорог.
Разумеется, было бы очень смешно, с моей стороны, отсюдова, после 3-х лет
разлуки, претендовать на влияние над его решениями. Но все-таки грустно.
Есть у меня племянник Миша, тот женился еще раньше Паши, но тот мальчик
очень умный и с характером. А Паша - это дело другое, то есть насчет
характера и хоть какой-нибудь выдержки.
Если напишете мне что-нибудь, то очень, очень меня одолжите. Жена Вам
кланяется. Люба целует. До свидания, будьте здоровы и благополучны.
Ваш весь Федор Достоевский.
На конверте:
Russie. St.-Pйtersbourg. Его превосходительству Аполлону Николаевичу
Майкову.
С.-Петербург. По Большой Садовой против Юсупова сада дом Шеффера.
(1) было: письма
(2) вместо: почитать роман ... ... напечатают. было: прочитать его.
(3) было: мне
(4) над текстом: человека и вошли было: 1 слово нрзб.
(5) вместо: в которых - было: где
(6) далее было: хотя
(7) вместо: и решатся ли у нас на реформу - было: и решится ли
царь-освободитель
(8) вместо: единение - все это есть и будет и - было: 1 слово нрзб.
(9) было: это
(10) вместо: силы - было: святости

400. H. H. СТРАХОВУ 9 (21) октября 1870. Дрезден

Дрезден 9/21 октября/1870 г.
Вот уже три недели, как получил Ваше письмо, многоуважаемый Николай
Николаевич, и до сих пор еще не отвечал на него и уверен, что Вы бог знает
что теперь обо мне думаете. А между тем мне Ваше письмо было дорого: без
нежностей говоря, я весьма обрадовался тому, что Вы вновь пожелали завязать
сношения письменные. Никогда еще я так не ценил людей, как теперь в моем
скверном уединении. Надежда возвратиться осенью в Петербург - мне не
удалась: средств недостало; (1) пришлось опять отложить до весны и
мучительно проскучать в Дрездене еще зиму.
Не ответил я Вам до сих пор потому, что буквально сидел, не разгибая
шеи, за романом в "Р<усский> вестник". До того не удавалось, до того много
раз пришлось переделывать, что я наконец дал себе слово не только не читать
и не писать, но даже и не глядеть по сторонам, прежде чем кончу то, что
задал себе. И это ведь еще только самое первое начало. Правда, романа много
написано из середины и много забракованного (разумеется, не целиком). Но тем
не менее я все-таки сижу еще на начале. Признак дурной, и, однако, хочется
сделать что-нибудь получше. Говорят, что тон (2) и манера рассказа должны у
художника зарождаться сами собою. Это правда, но иногда в них сбиваешься и
их ищешь. Одним словом, никогда никакая вещь не стоила мне большого труда.
Вначале, то есть еще в конце прошлого года, - я смотрел на эту вещь как на
вымученную, как на сочиненную, смотрел свысока. Потом посетило меня