"Федор Михайлович Достоевский. Братья Карамазовы (Часть 2)" - читать интересную книгу автора

говорил, - прибавил Алеша. Иван нахмурился и задумался.
- Ты это из-за Смердякова нахмурился? - спросил Алеша.
- Да, из-за него. К чорту его, Дмитрия я действительно хотел было
видеть, но теперь не надо... - неохотно проговорил Иван.
- А ты в самом деле так скоро уезжаешь, брат?
- Да.
- Что же Дмитрий и отец? Чем это у них кончится? - тревожно промолвил
Алеша.
- А ты все свою канитель! Да я-то тут что? Сторож я что ли моему брату
Дмитрию? - раздражительно отрезал было Иван, но вдруг как-то горько
улыбнулся - Каинов ответ богу об убитом брате, а? Может быть ты это думаешь
в эту минуту? Но чорт возьми, не могу же я в самом деле оставаться тут у них
сторожем? Дела кончил, и еду. Уж не думаешь ли ты, что я ревную к Дмитрию,
что я отбивал у него все эти три месяца его красавицу Катерину Ивановну. Э,
чорт, у меня свои дела были. Дела кончил и еду. Дела давеча кончил, ты был
свидетелем.
- Это давеча у Катерины Ивановны?
- Да, у ней, и разом развязался. И что ж такое? Какое мне дело до
Дмитрия? Дмитрий тут не при чем. У меня были только собственные дела с
Катериною Ивановною. Сам ты знаешь напротив, что Дмитрий вел себя так как
будто был в заговоре со мной. Я ведь не просил его нисколько, а он сам мне
торжественно ее передал и благословил. Это все смеху подобно. Нет, Алеша,
нет, если бы ты знал, как я себя теперь легко чувствую! Я вот здесь сидел и
обедал, и веришь ли, хотел было спросить шампанского, чтоб отпраздновать
первый мой час свободы. Тьфу, полгода почти, - и вдруг разом, все разом
снял. Ну подозревал ли я даже вчера, что это, если захотеть, то ничего не
стоит кончить!
- Ты про любовь свою говоришь, Иван?
- Любовь, если хочешь, да, я влюбился в барышню, в институтку. Мучился
с ней, и она меня мучила. Сидел над ней... и вдруг все слетело. Давеча я
говорил вдохновенно, а вышел и расхохотался, - веришь этому. Нет, я
буквально говорю.
- Ты и теперь так это весело говоришь, - заметил Алеша, вглядываясь в
его в самом деле повеселевшее вдруг лицо.
- Да почем же я знал, что я ее вовсе не люблю! Xe-xe! Вот и оказалось,
что нет. А ведь как она мне нравилась! Как она мне даже давеча нравилась,
когда я речь читал. И знаешь ли, и теперь нравится ужасно, - а между тем,
как легко от нее уехать. Ты думаешь, я фанфароню?
- Нет. Только это может быть не любовь была.
- Алешка, - засмеялся Иван, - не пускайся в рассуждения о любви! Тебе
неприлично. Давеча-то, давеча-то ты выскочил, ай! Я еще и забыл поцеловать
тебя за это... А мучила-то она меня как! Воистину у надрыва сидел. Ох, она
знала, что я ее люблю! Любила меня, а не Дмитрия, - весело настаивал Иван. -
Дмитрий только надрыв. Все, что я давеча ей говорил, истинная правда. Но
только в том дело, самое главное, что ей нужно может быть лет пятнадцать аль
двадцать, чтобы догадаться, что Дмитрия она вовсе не любит, а любит только
меня, которого мучает. Да пожалуй и не догадается она никогда, несмотря даже
на сегодняшний урок. Ну и лучше: встал да и ушел навеки. Кстати, что она
теперь? Что там было, когда я ушел?
Алеша рассказал ему об истерике, и о том, что она, кажется, теперь в