"Федор Михайлович Достоевский. Братья Карамазовы (Часть 2)" - читать интересную книгу автора

ахают и надо мной гордятся, а Герценштубе приехал и так испугался, что я не
знала, что с ним и делать и чем его спасти, хотела даже послать за доктором.
Его увезли в моей карете. И вдруг в довершение всего вы вдруг с этим
письмом. Правда, все это еще через полтора года. Именем всего великого и
святого, именем умирающего старца вашего покажите мне это письмо, Алексей
Федорович, мне, матери! Если хотите, то держите его пальцами, а я буду
читать из ваших рук.
- Нет не покажу, Катерина Осиповна, хотя бы и она позволила, я не
покажу. Я завтра приду и, если хотите, я с вами о многом переговорю, а
теперь - прощайте!
И Алеша выбежал с лестницы на улицу.


II. СМЕРДЯКОВ С ГИТАРОЙ.

Да и некогда было ему. У него блеснула мысль, еще когда он прощался с
Lise. Мысль о том: как бы самым хитрейшим образом поймать сейчас брата
Дмитрия, от него очевидно скрывающегося? Было уже не рано, был час третий
пополудни. Всем существом своим Алеша стремился в монастырь к своему
"великому" умирающему, но потребность видеть брата Дмитрия пересилила все: в
уме Алеши с каждым часом нарастало убеждение о неминуемой ужасной
катастрофе, готовой совершиться. В чем именно состояла катастрофа и что
хотел бы он сказать сию минуту брату, может быть он и сам бы не определил.
"Пусть благодетель мой умрет без меня, но по крайней мере я не буду укорять
себя всю жизнь, что может быть мог бы что спасти и не спас, прошел мимо,
торопился в свой дом. Делая так, по его великому слову сделаю"...
План его состоял в том, чтобы захватить брата Дмитрия нечаянно, а
именно: перелезть как вчера через тот плетень, войти в сад и засесть в ту
беседку. "Если же его там нет, думал Алеша, то, не сказавшись ни Фоме, ни
хозяйкам, притаиться и ждать в беседке хотя бы до вечера. Если он попрежнему
караулит приход Грушеньки, то очень может быть, что и придет в беседку..."
Алеша впрочем не рассуждал слишком много о подробностях плана, но он решил
его исполнить, хотя бы пришлось и в монастырь не попасть сегодня...
Все произошло без помехи: он перелез через плетень почти в том самом
месте, как вчера, и скрытно пробрался в беседку. Ему не хотелось, чтоб его
заметили: и хозяйка, и Фома (если он тут), могли держать сторону брата и
слушаться его приказаний, а стало быть или в сад Алешу не пустить, или брата
предуведомить во-время, что его ищут и спрашивают. В беседке никого не было.
Алеша сел на свое вчерашнее место и начал ждать. Он оглядел беседку, она
показалась ему почему-то гораздо более ветхою, чем вчера, дрянною такою
показалась ему в этот раз. День был впрочем такой же ясный, как и вчера. На
зеленом столе отпечатался кружок от вчерашней, должно быть расплескавшейся
рюмки с коньяком. Пустые и непригодные к делу мысли, как и всегда во время
скучного ожидания, лезли ему в голову: например, почему он, войдя теперь
сюда, сел именно точь-в-точь на то самое место, на котором вчера сидел, и
почему не на другое? Наконец ему стало очень грустно, грустно от тревожной
неизвестности. Но не просидел он и четверти часа, как вдруг, очень где-то
вблизи, послышался аккорд гитары. Сидели или только сейчас уселся кто-то
шагах от него в двадцати, никак не дальше, где-нибудь в кустах. У Алеши
вдруг мелькнуло воспоминание, что, уходя вчера от брата из беседки, он