"Федор Михайлович Достоевский. Братья Карамазовы (Часть 2)" - читать интересную книгу автора

нашем... то-есть вашем... нет. уж лучше нашем... нет ли тут презрения к
нему, к этому несчастному... в том, что мы так его душу теперь разбираем,
свысока точно, а? В том, что так наверно решили теперь, что он деньги
примет, а?
- Нет, Lise, нет презрения, - твердо ответил Алеша, как будто уже
приготовленный к этому вопросу, - я уж об этом сам думал, идя сюда.
Рассудите, какое уж тут презрение, когда мы сами такие же как он, когда все
такие же как он. Потому что ведь и мы такие же, не лучше. А если б и лучше
были, то были бы все-таки такие же на его месте... Я не знаю, как вы, Lise,
но я считаю про себя, что у меня во многом мелкая душа. А у него и не
мелкая, напротив, очень деликатная... Нет, Lise, нет тут никакого презрения
к нем! Знаете, Lise, мой старец сказал один раз: за людьми сплошь надо как
за детьми ходить, а за иными как за больными в больницах...
- Ах, Алексей Федорович, ах, голубчик, давайте за людьми как за
больными ходить!
- Давайте, Lise, я готов, только я сам не совсем готов; я иной раз
очень нетерпелив, а в другой раз и глазу у меня нет. Вот у вас другое дело.
- Ах, не верю! Алексей Федорович, как я счастлива!
- Как хорошо, что вы это говорите, Lise.
- Алексей Федорович, вы удивительно хороши, но вы иногда как будто
педант... а между тем, смотришь, вовсе не педант. Подите посмотрите у
дверей, отворите их тихонько и посмотрите, не подслушивает ли маменька, -
прошептала вдруг Lise каким-то нервным, торопливым шопотом.
Алеша пошел, приотворил двери и доложил, что никто не подслушивает.
- Подойдите сюда, Алексей Федорович, - продолжала Lise, краснея все
более и более, - дайте вашу руку, вот так. Слушайте, я вам должна большое
признание сделать: вчерашнее письмо я вам не в шутку написала, а серьезно...
И она закрыла рукой свои глаза. Видно было, что ей очень стыдно сделать
это признание. Вдруг она схватила его руку и стремительно поцеловала ее три
раза.
- Ах, Lise, вот и прекрасно, - радостно воскликнул Алеша. - А я ведь
был совершенно уверен, что вы написали серьезно.
- Уверен, представьте себе! - отвела вдруг она его руку. не выпуская ее
однако из своей руки, краснея ужасно и смеясь маленьким, счастливым смешком,
- я ему руку поцеловала, а он говорит: "и прекрасно". - Но упрекала она
несправедливо: Алеша тоже был в большом смятении.
- Я бы желал вам всегда нравиться, Lise, но не знаю, как это сделать, -
пробормотал он кое-как, и тоже краснея.
- Алеша, милый, вы холодны и дерзки. Видите ли-с. Он изволил меня
выбрать в свои супруги и на том успокоился! Он был уже уверен, что я
написала серьезно, каково! Но ведь это дерзость - вот что!
- Да разве это худо, что я был уверен? - засмеялся вдруг Алеша.
- Ах, Алеша, напротив, ужасно, как хорошо, - нежно и со счастьем
посмотрела на него Lise. Алеша стоял все еще держа свою руку в ее руке.
Вдруг он нагнулся и поцеловал ее в самые губки.
- Это что еще? Что с вами? - вскрикнула Lise. Алеша совсем потерялся.
- Ну, простите, если не так... Я может быть ужасно глупо... Вы сказали,
что я холоден, я взял и поцеловал... Только я вижу, что вышло глупо...
Lise засмеялась и закрыла лицо руками.
- И в этом платье! - вырвалось у ней между смехом, но вдруг она