"Федор Михайлович Достоевский. Братья Карамазовы (Часть 2)" - читать интересную книгу автора

заштопанное и в пятнах. Панталоны на нем были чрезвычайно какие-то светлые,
такие, что никто давно и не носит, клетчатые и из очень тоненькой какой-то
материи, смятые снизу и сбившиеся оттого наверх, точно он из них как
маленький мальчик вырос.
- Я... Алексей Карамазов... - проговорил было в ответ Алеша.
- Отменно умею понимать-с, - тотчас же отрезал господин, давая знать,
что ему и без того известно, кто он такой. - Штабс я капитан-с Снегирев-с, в
свою очередь, но все же желательно узнать, что именно побудило...
- Да я так только зашел. Мне в сущности от себя хотелось бы вам сказать
одно слово... Если только позволите...
- В таком случае вот и стул-с, извольте взять место-с. Это в древних
комедиях говорили: "извольте взять место"... - и штабс-капитан быстрым
жестом схватил порожний стул (простой мужицкий, весь деревянный и ничем не
обитый) и поставил его чуть не по средине комнаты; затем, схватив другой
такой же стул для себя, сел напротив Алеши, попрежнему к нему в упор и так,
что колени их почти соприкасались вместе.
- Николай Ильич Снегирев-с, русской пехоты бывший штабс-капитан-с, хоть
и посрамленный своими пороками, но все же штабс-капитан. Скорее бы надо
сказать: штабс-капитан Словоерсов, а не Снегирев, ибо лишь со второй
половины жизни стал говорить словоерсами. Слово-ер-с приобретается в
унижении.
- Это так точно, - усмехнулся Алеша, - только невольно приобретается
или нарочно?
- Видит бог, невольно. Все не говорил, целую жизнь не говорил
словоерсами, вдруг упал и встал с словоерсами. Это делается высшею силой.
Вижу, что интересуетесь современными вопросами. Чем однако мог возбудить
столь любопытства, ибо живу в обстановке, невозможной для гостеприимства.
- Я пришел... по тому самому делу...
- По тому самому делу? - нетерпеливо перервал штабс-капитан.
- По поводу той встречи вашей с братом моим Дмитрием Федоровичем, -
неловко отрезал Алеша.
- Какой же это встречи-с? Это уж не той ли самой-с? Значит насчет
мочалки, банной мочалки? - надвинулся он вдруг так, что в этот раз
положительно стукнулся коленками в Алешу. Губы его как-то особенно сжались в
ниточку.
- Какая это мочалка? - пробормотал Алеша.
- Это он на меня тебе, папа, жаловаться пришел! - крикнул знакомый уже
Алеше голосок давешнего мальчика из-за занавески в углу. - Это я ему давеча
палец укусил ! - Занавеска отдернулась, и Алеша увидел давешнего врага
своего, в углу, под образами, на прилаженной на лавке и на стуле постельке.
Мальчик лежал накрытый своим пальтишком и еще стареньким ватным одеяльцем.
Очевидно был нездоров и, судя по горящим глазам, в лихорадочном жару. Он
бесстрашно, не по-давешнему, глядел теперь на Алешу: "Дома, дескать, теперь
не достанешь".
- Какой такой палец укусил? - привскочил со стула штабс-капитан. - Это
вам он палец укусил-с?
- Да, мне. Давеча он на улице с мальчиками камнями перебрасывался; они
в него шестеро кидают, а он один. Я подошел к нему, а он и в меня камень
бросил, потом другой мне в голову. Я спросил: что я ему сделал? Он вдруг
бросился и больно укусил мне палец, не знаю за что.