"Михаэль Дорфман. Мидраш о еврейском творчестве" - читать интересную книгу автора

современного светского еврейства, даже отъявленных атеистов или убежденных
агностиков? И еще более интересен вопрос, как именно это происходит. Гарольд
Блум замечает, что "централизм текста" важнее для еврейского восприятия, чем
"религиозная идея". Рассуждая о развитии иудаизма, Гершом Шолем пишет:
"Не систематизация, а комментарий является здесь легитимным способом
приближения к истине" [3].
С такой же верой в силу комментария, сохраняющуюся, несмотря на
неадекватный в принципе перевод, еврейство вступило в современную эпоху.
Независимо от того, насколько далек современный еврейский интеллектуал
от религиозной жизни, и даже независимо от того, какие исторические
обстоятельства он попадал, все его поиски и культурные проекты
сосредоточивались на книге.
"В книге еврей сам становится книгой. В еврее книга сама становится
еврейским миром. Поскольку книга для еврея значит больше, чем подтверждение
веры, она становится откровением его иудаизма" [4].
Говоря это, Эдмон Жабэ совершенно не имеет в виду какой-либо конкретной
книги. Современный светский еврейский автор, будь то Блум или Жабэ, меньше
размышляет о Торе, а больше о мыслительном процессе постижения Писания.
Независимо от того, какая именно версия иудаизма предлагается, комментарий
Вальтера Биньямина к Кафке становится парадигмой для любого еврейского
интеллектуала, не приемлющего старого пути:
"Путь к справедливости лежит через учение. Но Кафка не дерзнул
соединить учение с обетованием, которое традиция связывает с изучением Торы.
Его помощники - служки, теряющие свой молельный дом, его ученики -
воспитанники, потерявшие святые письмена. Теперь никто не поддерживает их в
их "безудержном и счастливом странствии". [5]
Общее для Биньямина, Жабэ и для множества еврейских интеллектуалов то,
что "еврей, склонившись над книгой", как ни иронично это выглядит,
отправляется в "свое безудержное и счастливое странствие".
Любой комментарий предполагает повторение сказанного. "Remembering
forward" - так Кьеркегор называл парадокс, как через множество слов, уже
сказанных, через идеи, уже обдуманные, каждому автору и каждому комментатору
удается сказать что-то оригинальное. В эссе "Новое творение и ритуалы
каббалы" Шолем показывает, как замысловато каббалисты подменяют традиционные
обряды поминовения и освящения раввинистического иудаизма, наполняя их
трансформационным и магическим смыслом.
"Существующий ритуал не изменяется, - пишет Шолем, - он остается более
или менее нетронутым... Каббалисты исполняют существующий нравоучительный
ритуал, перенимают его, вкладывая в него свой страстный мистический замысел.
В результате получается новое творение, которое, однако, согласно еще со
старой традицией" [6].
Диалектическое изучение религиозной мысли и культурных взаимоотношений
выявляет парадоксальную картину. Мессианский всплеск и кризис, достигший
кульминации в народном движении Шабтая Цви, сближает традиционный иудаизм с
движением еврейского просвещения Хаскала, с его огромной восприимчивостью к
влиянию современности. В новое время вера, вложенная в ритуал, подвергается
решительному сомнению. И если ритуал остается, то лишь потому, что в него
постоянно вкладывается акт нового творения, описываемый Шолемом.