"Михаэль Дорфман. Да это бизнес, холокост-бизнес!" - читать интересную книгу автора

предательство всех и вся, даже самых близких и дорогих. Не случайно Месер на
идише - нож, и герой всегда готов воткнуть нож в спину, не в прямом смысле,
разумеется. Для получения пожертвований в арсенале Месера важное место
занимают постельные аферы. Пожилая и богатая жертвовательница уже дала пять
миллионов, но надо еще. И Месер уговаривает пожилую леди в постели.
"Глория, милая. Ты не уйдешь отсюда пока не сделаешь для меня двух
вещей. Первое - ты убедишь Лиона (мужа), чтоб он поставил свое имя на доске
(основателей музея). Это будет стоить еще миллион. Второе - пять миллионов
долларов из фонда Мэла (первого мужа) - чтоб в итоговой строке вышло шесть
миллионов, очень, очень святое число".
Некоторых критиков романа возмутил "низкий уровень, до которого
опускается сатира". Однако брачные и сексуальные аферисты далеко не новость
в еврейской литературе. Стоит только вспомнить "Господина из Буэнос-Айреса"
Шолом Алейхема. Или Макса Бялостока из "Продюсеров" Мэла Брукса, самого
еврейского мюзикла на Бродвее, которому рукоплескала (правда не без
некоторого сомнения) американская еврейская аудитория. А ведь Бялосток
выманивает в постели у своих престарелых любовниц деньги на спектакль "Весна
Гитлера".
Впрочем, старается в постели Месер не только "для дела", а и для себя.
Ведь не только в романе, а и в реальном мире сборщиков пожертвований в
народе и даже в среде еврейских профессионалов презрительно-иронически
называют идишистским словом шнорер, что значит попрошайка, паразит. Образ
бесцеремонного и нагловато-заискивающего еврейского попрошайки -
хрестоматийный не только в еврейской литературе, (например, кладбищенский
попрошайка Арье-Лейб в "Одесских рассказах" Бабеля). По действующим сегодня
расценкам фоундрайзеров, по крайней мере, один миллион долларов от "святого"
числа шесть миллионов попадает прямо Месеру в карман. Да и оставшиеся деньги
не идут на заявленные цели, а, как правило, 60-70 процентов расходуется на
различные нужды самих благотворительных организаций. Серия финансовых
скандалов практически во всех крупных еврейских организаций за последние
пять лет показывает, что не все гладко среди филантропов. Еврейские
организации не исключения. В июньской газете "Ньюсдей" промелькнуло
сообщение, что контроллер штата Нью-Йорк собрал представителей
добровольческих ассоциаций и заявил "Вы делаете благородное дело, но вам
надо научится подчиняться финансовой дисциплине".
Несчастье случается и в семье Месеров. Единственная наследница,
"принцесса Холокоста" Нехама, для которой старались отец и дедушка, которую
символически назвали в честь девочки, погибшей в гетто в Вильнюсе, порывает
связи с семьей, с еврейством, и, самое страшное, с бизнесом. Принцесса
Холокоста здесь не только перепев одиозного персонажа "настоящая еврейская
принцесса", с которым сравнима в американском сознании лишь чудовищная "а
идише мама" (ее образ преждевременно спешат похоронить некоторые еврейские
авторы. В обществе, где бывают колбасные короли и нефтяные принцы, принцесса
называется по отрасли бизнеса. Принцесса Холокоста здесь вполне уместна.
Нехама всерьез воспринимает проповедь жертвенности и страдания. Ее
волнует "христианский холокост". Нехама принимает постриг и уходит в
монастырь. И не просто в монастырь, а в обитель кармелиток в самом
Освенциме. В ту самую обитель, против которой громко протестовали
многочисленные еврейские организации. Об этом Това Райч тоже знает не
понаслышке. Раввин Ави Вейс руководивший акциями протеста, залезавший во