"Авва Дорофей. Душеполезные поучения " - читать интересную книгу автора

по причине беспристрастия и свободы шествующих по нем ради Бога, и особенно
по высоте смирения, которое одно только, как сказал Антоний Великий, бывает
выше всех сетей диавольских. Поэтому и на нем (преподобном Дорофее) поистине
исполнилось изречение: широка заповедь Твоя зело (Пс. 118, 96).
Но сие, как невозможное для меня, я оставляю, хорошо зная, кроме всех
других добрых свойств блаженного, и то, что он, подобно мудрой пчеле,
облетая цветы, и из сочинений светских философов, когда находил в них
что-либо, могущее принести пользу, то без всякой лености в приличное время
предлагал в поучении, говоря между прочим: "ничего в излишестве", "познай
самого себя", и тому подобные душеполезные советы, к исполнению которых
побуждает меня, как было сказано, если не благоразумное произволение, то
невольное мое бессилие. А что мне повелела ваша усердная и добролюбивая
душа, то я смело и сделал, устрашаяся тяжести преслушания и боясь наказания
за леность, и с сим писанием послал вам, благоразумным о Боге торжникам,
лежащий у меня без действия талант, т. е. найденные поучения сего
блаженного: и те, которые он сподобился принять от своих отцов, и те,
которые он сам предал своим ученикам, творя и уча по примеру нашего
истинного Наставника и Спасителя. Хотя и не все слова сего святого могли мы
найти, но только очень немногие, и те были сперва рассеяны по разным местам,
и уже по устроению Божию собраны некоторыми ревнителями; но довольно будет
предложить и сие малое для правомыслия разума твоего, по сказанному: даждь
премудрому вину, и премудрейший будет (Притч. 9, 9).
Каков был блаженный Дорофей, к цели иноческого жития по Богу
наставляемый и согласно намерению и житие восприявший, - я воспоминаю умом
своим. В отношении к духовным отцам своим он имел крайнее отречение от вещей
и искреннее повиновение по Богу, частое исповедание, точное и неизменное
хранение совести и, в особенности, несравненное послушание в разуме, будучи
во всем утверждаем верою и усовершаем любовию. В отношении к подвизавшейся с
ним братии он имел стыдливость, смирение и приветливость без гордости и
дерзости, а более всего - добродушие, простоту, неспорливость, - корни
благоговения и доброжелательства, и сладчайшего паче меда единодушия -
матери всех добродетелей. В делах же - усердие и благоразумие, кротость и
спокойствие, признак доброго нрава. Относительно вещей (которыми он
распоряжался к общей пользе), в нем были тщательность, опрятность, потребное
без пышности. Все это вместе взятое с другими качествами в нем управляемо
было Божественным рассуждением. А прежде всего и выше всего были в нем -
смирение, радость, долготерпение, целомудрие, любовь к чистоте,
внимательность и поучительность. Но кто начал бы вычислять все подробно, тот
уподобился бы желающему исчислить дождевые капли и морские волны, да и никто
не должен, как я сказал прежде, решаться на дело, превышающее его силы.
Лучше предоставлю вам сие приятное исследование, и вы, конечно, насладитесь
им и поймете, от какой жизни и от какого блаженного пребывания Божественным
промышлением, все ко благу устрояющим, приведен был к поучению и попечению о
душах сей милосердый и сострадательный отец, поистине достойный учить и
просвещать души, великий в разуме и величайший в простоте, великий в
мудрости и больший в благоговении, высокий в в!идении и высочайший в
смирении, богатый по Богу и нищий духом, словом сладкий и сладчайший в
обращении, искусный врач для каждой болезни и каждого врачевания. Он,
сообразно с дарованием, исполнял оное святое и мироносное служение равным
образом в отношении к богатым и нищим, мудрым и невеждам, женам и мужам,