"Е.В.А.Дор(Дорошкевич). Крик Дафэна " - читать интересную книгу автора

Побег продолжал расти, а с ним вместе росла и крепла моя надежда.
Когда же это случилось по-настоящему, разом и бесповоротно? Я не смог бы
назвать день и час, когда я забыл о Динни окончательно. Есть время безумству
и безудержному гону, когда невозможно усидеть на месте, когда хочется
неизвестно чего, но чтобы этого чего-то было очень и очень много, когда
каждый прожитый день считается бездарно потерянным, если не провести его в
шумной компании, а вечером не прижаться к таким же ищущим губам. Аллилуйя!
Да здравствует молодость и будь она проклята! Ибо именно тогда мы можем
получить всё и всё потерять.
Непредсказуемо и неизбежно я окунулся в сладостный мир ошибок.
Я встретил Люсинду на набережной. Был предрассветный час, и одинокая фигура
девушки на берегу показалась мне почти трагической. Я непроизвольно
устремился к ней, полный щекочущего ожидания, волнения и забытой робости -
чувствами, которыми когда-то в далёком детстве я болел, о которых позже
мечтал, а потом, на первом курсе, зачитываясь Верленом, мечтал уже осознанно
и нетерпеливо. Она повернулась ко мне, будто у нас было назначено свидание,
и вместо изумления или недоверия, смутно мною ожидаемых, я услышал ироничные
слова уверенной в себе женщины. Чуть наклонив голову набок, более чем
выразительно, придерживая развевающиеся волосы, она улыбнулась откровенно и
ободряюще, обнаруживая на щеках две маленькие округлые ямочки. Что-то
дрогнуло внутри меня, сердце вспомнило что-то давно забытое, детское, но не
удержало, упустило, покоряясь первому впечатлению. А оно определённо
впечатляло, сразу и безоговорочно. Девушка была немыслимо, неправдоподобно,
чертовски хороша. Гладкий широкий лоб, иссиня-чёрные волосы, фиолетовая
помада на узких губах и такого же цвета узкое платье, крохотная жилка на
виске, просвечивавшая через тонкую матовую кожу - Снежная Королева, да и
только. Поверил бы, что заморозит, если бы не жаркий огонь в прищуренных
глазах. В силу своей природной неукротимости я, кажется, без остановки
вещал: о погоде и друзьях-оболтусах-студентах, о бандитах и беззащитных
барышнях на ночных улицах, о... не помню уже о чём. Она понимающе кивала и
улыбалась. Её улыбку можно было снимать в рекламе зубной пасты.
Я провожал её до дома и не знал, что делать дальше. "А дальше... - сказала
она, помолчала секунду и неожиданно погладила меня по щеке. - Какой ты,
право слово, милый. Милый и редкостно рыжий". Ещё через секунду я отчаянно
целовал её сомкнутые губы, настойчиво, сумасшедше, умоляюще, пока она,
наконец, не ответила.

Ещё один лист с шелестом развернулся.
Теперь, когда прошло столько времени, я понимаю - Люсинда играла со мной,
как с котёнком, то беспричинно отталкивая, то подпуская поближе,
обволакивая, дразня и обещая. Яркая, уверенная в себе, ни разу не
проигравшая. Зовущее движение точёной руки - иди сюда, милый, какой же ты,
право, всё-таки рыжий, - запах морозного утра, свежий и обжигающий, зелёная
кристальная глубина глаз, притягивающих, заполоняющих и подавляющих разум.
Опадало к её ногам снежное кружево, чуть задерживаясь стрелочками лямок на
твёрдых горошинах сосков. Перешагивая через белоснежный ворох одежды, она
опускалась ко мне, скользя мимо моих пересохших губ восхитительными линиями
тела. Сгорая от стыда и нетерпения, я топил в глубину ложбины меж её грудей
своё онемевшее от желания лицо и забывал обо всём. В моей душе всевластно