"Тим Доннел. Подземелья Редборна ("Конан") " - читать интересную книгу автора

цветами посередине.
Мастер, встряхнув волосами, обильно обрызганными водой из священного
источника Митры, не спеша снял покрывало и повесил его на одну из поперечен,
рядом с жемчужным ожерельем и тугим бархатным кошельком с бесценной
вышивкой, над которой неизвестная мастерица трудилась, наверное, весь год.
Под покрывалом оказался большой ларец из розового дерева, покрытый
затейливой резьбой и украшенный коваными уголками в форме причудливых
листьев. Мальчики-ученики с трудом поставили его на повозку и откинули
крышку. Со всех сторон послышались восхищенные возгласы - ларец был доверху
наполнен золотыми монетами, а сверху на них лежал венец с темно-красными
вендийскими рубинами, достойными самого короля.
Конан и Берри стояли неподалеку: один - невольно представляя себя
обладателем всех этих несметных богатств, а другой - радуясь погожему дню,
музыке, пляскам жрецов и предвкушая то, что будет позже.
- Если бы такие праздники устраивали хотя бы дважды в год, - с
восторгом говорил Берри, проталкиваясь сквозь толпу вслед за мастером
Кларсом, - я остался бы здесь навсегда и перестал бродить по свету! Забыл
тебе сказать, что после жертвоприношения из сада Митры выезжает великое
множество повозок с вином и угощением, и праздник продолжается до утра. А
потом те, кто еще стоит на ногах, отправляются к Священному Ристалищу
смотреть поединки. После этого, сам понимаешь, опять угощение, да какое! Это
уже от самого герцога. Ну ладно, не зевай, вон и площадь видна, надо встать
поближе к жертвеннику!
Но им уже не было нужды толкаться - перед мастером Кларсом люди
почтительно расступались, а видя рядом с ним внушительную фигуру Конана и
плутовское ухмыляющееся лицо Рыжего Берри, приветствовали их так, как будто
они тоже были участниками процессии. Берри только успевал кивать,
здороваться и хлопать по плечам своих многочисленных приятелей.
Они вышли на площадь и остановились возле большого ясеня, крона
которого, взметнувшись высоко над белой стеной священного сада, давала
густую прохладную тень. Отсюда была хорошо видна вся площадь и медленно
продвигавшаяся по ней процессия жрецов, торжественно огибавшая жертвенник.
Совсем недалеко от них, окруженная придворными в пышных нарядах и неподвижно
замершими воинами, стояла герцогская колесница.
Белые кони, блеск золота и сияние драгоценных камней на одеждах герцога
и герцогини, голубые султаны перьев и голубая туника возницы - все это
приковывало к себе внимание не меньшее, чем вереница служителей Митры во
главе с Верховным Жрецом и доверху наполненные повозки с дарами. Герцог и
герцогиня стояли неподвижно, возвышаясь над толпой как прекрасные изваяния.
Народ на площади притих, ожидая главного момента праздника. В наступившей
тишине было слышно, как поскрипывают колеса повозок, медленно въезжавших в
распахнувшиеся ворота храмового сада. Жрецы успели снять маски и остались
лишь с золотыми обручами на головах. Они так же неподвижно встали по другую
сторону жертвенника, не сводя глаз с Верховного Жреца.
Вдруг как бы издалека зарокотали барабаны, флейты ответили им легким
писком испуганных птиц - музыка становилась все громче и неожиданно смолкла.
Опять стало тихо, и хлопанье крыльев стайки диких голубей, пролетевших над
площадью в сторону герцогского дворца, показалось всем оглушительно громким.
Верховный Жрец шагнул вперед и, поднявшись на возвышение около
жертвенника, резко поднял руки: