"Флоринда Доннер. Жизнь-в-сновидении" - читать интересную книгу автора

- Я понял, что ты немка, еще в нашу первую встречу, -
сказал он. - Ты подтвердила это, когда соврала, что ты -
шведка. Только немцы, рожденные в Новом Свете после Второй
Мировой войны, могут так врать. То есть, если они живут в
Соединенных Штатах, разумеется.
И хотя я не собиралась с ним соглашаться, он был прав. Я
всегда ощущала, как в отношении ко мне у людей появлялась
враждебность, стоило им узнать, что мои родители - немцы. В их
глазах это автоматически делало нас нацистами. И даже когда я
говорила, что мои родители были идеалистами, все равно ничего
не менялось. Конечно, я вынуждена признать, что как и всякие
добропорядочные немцы, они верили, что их нация лучше по самой
своей природе, но в общем-то у них было доброе сердце, и всю
свою жизнь они были вне политики.
- Все что мне остается, - это согласиться с тобой, -
заметила я ядовито. - Ты увидел светлые волосы, голубые глаза,
скуластое лицо, все, что по твоему мнению отличает шведов. Не
слишком у тебя богатое воображение, правда? - я двинулась в
наступление. - А зачем тебе самому понадобилось врать, если
только ты не бесстыдный лгун по натуре? - продолжала я, помимо
своей воли повышая голос. Постучав указательным пальцем по его
запястью, я добавила с издевкой:
- Джо Кортез, а?
- А твое настоящее имя - Кристина Гебауэр? - выпалил он
в ответ, подражая моей одиозной интонации.
- Кармен Гебауэр! - крикнула я, задетая тем, что он
неправильно запомнил имя. Затем, смущенная своей вспышкой, я
принялась хаотически защищаться. Через пару минут, сообразив,
что сама не знаю, что говорю, я резко остановилась и
призналась, что я и вправду немка, а Кармен Гебауэр - это имя
подруги детства.
- Мне это нравится, - сказал он мягко, на его губах
играла сдержанная улыбка.
Имел он в виду мою ложь или мое признание, я понять не
смогла. Его глаза до краев были полны добротой и лукавством.
Мягким, полным задумчивости голосом он принялся рассказывать
мне историю своей детской подружки Фабиолы Кунз.
Озадаченная его реакцией, я отвернулась и стала смотреть
на стоящий поблизости платан и сосны позади него. Затем, желая
скрыть свой интерес к его рассказу, я стала заниматься своими
ногтями - поджимать обрамляющую их кожицу и сдирать лак,
методично и задумчиво.
История Фабиолы Кунз была столь похожа на мою собственную
жизнь, что через несколько минут я забыла все свое наигранное
безразличие и стала внимательно слушать. Я подозревала, что
историю он выдумал, но вместе с тем должна была признать, что
он выдавал подробности, которые может знать лишь дочь немцев в
Новом Свете.
Фабиола якобы до смерти боялась темнокожих
латиноамериканских мальчиков, однако она точно так же боялась