"Юрий Домбровский. Рассказы об огне и глине" - читать интересную книгу автора

- Ну, слава Богу, - спокойно сказал он и покосился на лик пророка
Иеремеи. Ну и шустры! Уже, значит, успели раздобыть именинный образ. А икона
редкая, ее, конечно, пришлось поискать. - Вот чаю горячего хорошо с дороги,
это точно. Значит, масленую проведем дома? Неплохо... Ну а вы как будете,
ждать или?.. - обратился он к Лебединскому.
- Что ж теперь, похоже, уж дождались, - слегка развел руками протоиерей
и, как показалось Николаю, насмешливо посмотрел на отца. Не успел, мол,
обогнали тебя, батюшка, обогнали.
- Дождемся, дождемся, - подтвердил Крылов.
Вошел смотритель с самоваром, за ним девка с подносом, а на подносе
фарфоровый чайничек для заварки, чашки, деревянный бочоночек с медом,
бублики.
- Хороший мед у вас, Маркыч, - ласково кивнул ему головой Лебединский,
- небось, от своих пчелок?
Смотритель что-то почтительно шикнул ("так-с точно-с"), водрузил
самовар, очистил поднос и по-военному выпрямился над столом. Мундир был на
нем парадный, жесткий, прямой, с медалями и сверкающими пуговицами.
Фарфоровые чашки были с золотыми орлами по голубому полю и портретами
царствующих особ.
- Так что? - спросил Александр Иванович. - Правда, что владыка с
покойным Иаковом в семинарии за одной партой сидел?
- Не знаю, - покачал головой Лебединский, - тогда невдомек было
спросить покойного, а вот видишь, пригодилось бы.
- Преосвященный Иаков старше на семь лет нынешнего владыки, - сказал
Николай. Все уставились на него.
- Нет, правда? - протоиерей засмеялся. - И все-то он у вас знает,
все-то помнит. Вы его, отец Александр, обязательно свезите в Петербург и в
духовную академию определите. Будет, будет толк! Может, еще к его ручке
прикладываться придется.
- Да-да, - задумчиво и печально согласился Крылов, - четыре года - это
срок, конечно.
Был он многодетным, болезненным и не больно счастливым в детях. О
дочери он даже не упоминал, а сыновья бросили стариков, разъехались по
городам и пошли по штатской. Служил же отец Крылов хорошо и душевно, лазал
на звонницу и показывал пономарям и мальчишкам, как надо звонить и что такое
тяжелый звон погребальный. А дома, говорят, иногда пил мертвую и плакал -
тогда за него служил другой.
- Нет, в Академию, обязательно только в Академию, - решительно отрезал
Лебединский и даже краем ладони ударил по столу. - А то теперь наши молодые
все в университеты да еще в какой-то Педагогический институт норовят, чтобы,
значит, от отцов подальше. В попы никто что-то не хочет. Суеверие, мол.
Отец покосился на сына. Сын уперся глазами в чашку и тихонечко
позванивал ложечкой. Однако отец о нем знал все. Сын тоже спал и видел
Петербург, Неву, университет, а насчет денег как-то сказал матери: "Я на
стихах проживу".
- А что же университет, - пожал плечами Александр Иванович, -
университет не беда, в нем тоже богословию учат. А то беда, что денег нет и
взять их негде. С каких я доходов буду сына в столице держать? Это ведь
тысяча в год!
- Да-да, доходы... - как-то неопределенно протянул Лебединский и