"Юрий Домбровский. Рассказы об огне и глине" - читать интересную книгу автора

дышали. Николай сжимал руку Фенечки и чувствовал на лице ее дыхание. Но эту
кратчайшую долю секунды, равную блеску молний, он выхватил и оставил у себя
на всю жизнь.
А затем Анна Федоровна закудахтала, коренник ласково ржанул - он,
очевидно, знал и уважал эти штучки, и тройка плавно и спокойно покатила к
городу. Николай разжал пальцы, рука Фенечки упала. Он смотрел только на
Фенечку, но вместе с тем замечал и санный путь, и красные стволы сосен, и
черную шершавую кору елей. В одном месте горел костер, пламя в нем стреляло
смолистыми иглами, голубыми дымками и люди теснились к огню. И вот уже
версты повернули вбок, они въехали в парк, и древние дубы распахнулись им
навстречу.
Мимо проносились из усадьбы господские тройки - одна, другая, третья, а
в них сидели веселые баре и что-то орали, смеялись, пели, размахивали
бутылками и штофами. В третьей тройке он приметил толстую даму в оранжевой
шляпе, обвитой ленточками и с огромным страусовым пером, и отдал ей поклон.
Она ответила. Это была хозяйка усадьбы - дама строгая и напористая, но
сейчас она походила на разукрашенную лошадь, но только не на эту,
масленичную, живую, веселую, а на мертвую карусельную деревяшку с голубыми
обводами возле глаз. Он поскорее посмотрел на Фенечку и стиснул ей руку.
И опять поворот, опять летят и ложатся в снег полосатые версты, усадьба
уже позади, уже город и матушка говорит дочери: "Ну, друзья мои, все! Едем
домой! Уже и гости небось собираются! Фенечка, подбери волосы, на мой
платок, вытри личико!"
Вернулся домой он возбужденный, красный и пьяный, но увидел прихожую,
отца в праздничной рясе, простоволосую босую Феклу и рядом с ней грязную
тряпку, ведро и мокрый пол и сразу же притих.
Отец усмехнулся и сказал:
- Покатался, значит! Ну, ну! Иди оденься. Сейчас гости придут. Поедем
уж, видно, завтра чуть свет, уж не> знаю, сколько мне придется там куковать.
Масленица!
Вот что он написал в дневнике:
"Нынешний вечер я пожалел, что я так дурен лицом, а это со мной не
часто бывает. (Надобно заметить, что я написал статейку для газеты, которой
редактор - ее отец; кажется, это помогает его благосклонности ко мне и
доставляет мне случай чаще с ними видеться, потому что он уверен, что одной
статьей не кончится.)
Одной действительно не кончилось, всех статей было три: другие две,
кажется, сгибли у редактора, по крайней мере, я доселе остаюсь для них, т.
е. они для меня - во мраке неизвестности". И прибавил: "Это пока все вздор".
Но это не было вздором. Это было всем - Фенечкой, ее милым домом, его
надеждами, так тогда и не оправдавшимися.
И вот теперь он едет встречать преосвященного.
- От него теперь зависит все наше благосостояние, - сказал ему отец. -
Он человек своенравный. На него управы нет.
На станции они застали профессора и отца Крылова. Оба сидели за
накрытым столом и о чем-то тихо беседовали.
- Ну как кстати подгадали, - сказал Лебединский, увидев отца. -
Владыка-то будет не то завтра чуть свет, не то сегодня под вечер. Маркыч, -
крикнул он, - еще два чая!
Отец разделся, перекрестился и сел к столу.