"Юрий Домбровский. Рассказы об огне и глине" - читать интересную книгу автора

- И солнце, солнце, представляете, волжское солнце и ветер оттуда, с
Волги. - И тоже замолчал, глядя в ту же сторону, что и она.
Дом, настоящий, каменный, в котором он жил, и тот, другой,
фантастический, который она только что представила, выплыл и встал перед
ними обоими. Так они сидели с минуту и смотрели на них. Потом он слегка
тронул ее за руку.
- Помните, у Мерзлякова про дуб. "Один, один, бедняжечка, как рекрут на
часах". Когда-то у нас в доме часто пели эту песню. Так вот, многие нас не
любили за этот дом. Завидовали. И первый - преосвященный Иеремия, епископ
Нижегородский и Арзамасский. Он столько попортил крови моему отцу.
- А потом и вам.
- Да, и мне потом. Но это уже по наследству. Отец умер, а ему не
хотелось возиться с нашим семейством. Так вот, он придумал отдать моих
сестер в монастырь. Спасибо, люди помогли. Не дали.
- Таких малюток? Так он что, был изувером? Он подумал.
- Не знаю. Может быть. А может быть, и нет. Не знаю. Был властолюбив и
непреклонен. Его все боялись. Кажется, страдал сребролюбием. Но всегда
производил впечатление чрезвычайное. Я до сих пор помню, как он впервые
появился у нас. О, это была настоящая гроза! Гром из тучи! Я даже написал
тогда об этом специальное сочинение.
Вошел Некрасов, не глядя на них, подошел к окну и закрыл его.
- Хватит, Николай Александрович, - сказал он мягко и твердо. - Сейчас
вам принесут обед. Идемте, Авдотья Яковлевна. {А. Я. Панаева, на руках
которой Добролюбов скончался в ночь с 16 на 17 ноября 1861 г. - Прим.
автора.} Мне сегодня доктор сказал, что дело идет на поправку. Только не
надо мешать.
- Мне этим не помешаешь, - сказал Николай. - Авдотья Яковлевна для меня
всегда...
- Луч света в темном царстве, - полуулыбнулся Некрасов. - Нельзя, отец
Ника, нельзя. Попадет мне, а не вам обоим. Идемте, Авдотья Яковлевна. Я уж
про епископа Нижегородского и Арзамасского утром послушаю сам.


Глава вторая
ЗИМА И ЛЕТО 1851 г. ПОЖАР 1853 г.

И вот что на утро он рассказал ей и Некрасову. В городе владыку ждали
давно. В церкви уж провозглашали многие лета - а он все не ехал и не ехал.
Говорили, наверное, прибудет только летом: болеет грудью и боится сырой
нижегородской осени. А осень и верно в тот год выпала затяжная и дождливая.
Отец, возвращаясь из собора, отдавал прислуге заляпанные сапоги и строго
предупреждал: "Не ставь к самому огню". Потом надевал туфли и грозил
пальцем: "Ну, посмотрим, как вы, господа хорошие, в саночках-то нынче
покатаетесь". Мой отец говаривал: "Если до ноября снега нет, то и масленой
не будет. Такие метели закрутит, что носа не высунешь. Вот так-с, судари
мои, вот так-с. Деревенские старики все знают, их слушать надо". Но однажды
перед самым праздником ночью вдруг повалил снег и шел до утра, мягкий,
пушистый. На первый день масленой Николай взглянул в окно и увидел, что зима
легла плотно и широко. Сверкали высокие, по грудь, сугробы. И несмотря на
ранний час, дворники уже вовсю шаркали белыми лопатами: готовили масленичную