"Вадим Долгов. Быт и нравы Древней Руси (Загадки и Коды Древней Руси) " - читать интересную книгу автора

мужьску полу нету беды до 10 лет", - отвечает архиепископ. Труднее, правда,
с девицами, для них подобные игры могут иметь серьезные последствия: ...а
девице, рече, могут борзо вредити". Но предпринять что-нибудь Нифонт
возможности не видит. Устав Ярослава предусматривает различные виды
блудодейства, за которые предусматривается штраф в двенадцать гривен, то
есть такой же, какой предусмотрен Русской Правдой за преступления, связанные
с бесчестьем (повреждение усов, бороды; удар мечом, не вынутым из ножен, и
пр.), но не более того.
Еще в меньшей степени духовенство старалось прибегать к ограничениям в
тех случаях, когда известная свобода допускалась и теоретически - а именно в
браке. Библейская трактовка брака неоднозначна. С одной стороны, муж и
жена - "плоть едина" (М. 19, 5), с другой - "хорошо человеку оставаться
так", то есть не в браке (1 Кор. 7, 26). Каждый вынужден выбирать позицию
для себя сам. В "Вопрошании Кириковом" твердо проводится принцип "во своей
жене нетуть греха". Кирик спрашивает: "Достоит ли дати тому причащение, аже
в великий пост совокупляется с женою своею?" Нифонт отвечает, что не только
"достоит", но, напротив, налагать ограничение на свободное общение мужа с
женой даже в пост - грех. Правила для молодоженов еще свободней - это можно
им даже после причастия. Против массового полового воздержания супругов даже
в пост выступает другой новгородский архиепископ, Иоанн (в миру Илья).
Таким образом, представления о нормах сексуальной жизни в XI-XIII вв.
представлены двумя противоречащими друг другу традициями: христианской,
трактующей секс как грех по преимуществу, и местной славянской, допускающей
известную половую свободу. Необходимость сосуществования в рамках одного
общества приводила к практике взаимных уступок, конкретные формы которых
диктовались самой жизнью. С одной стороны, в повседневный быт основной массы
населения с течением времени все более глубоко входит церковный венчальный
брак, исподволь прививается сознание недопустимости многоженства, "блуда"; с
другой - церковь по мере возможности старается адаптировать строгие
канонические правила к местной реальности, сделать следование православным
нормам как можно менее обременительным для паствы.
Получившаяся "смесь" отразилась в общем строе нормативной сексуальной
культуры, ядро которой составляют запреты. Перечень запретов показывает
воздействие обеих культурных традиций - православной и родовой/языческой.
Обильный материал для изучения культурных запретов дает Устав Ярослава.
Наряду с нормами универсальной, присущей большинству обществ экзогамии1, в
нем присутствуют нормы чисто церковного происхождения. К первым могут быть
отнесены запреты на сексуальное общение с сестрой (ст. 15), свекра со снохой
(ст. 22), с падчерицей (ст. 24), деверя с ятровью (ст. 25), с мачехой (ст.
26), отца с дочерью (ст. 28). Ко вторым: запрет на сексуальный контакт с
монахиней (ст. 20), запрет на половое общение русской женщины с иудеем или
мусульманином (ст. 19), запрет на "блуд" самим представителям духовенства,
белого и черного (ст. 44, 45). Вторая статья Устава вступает в прямую
конфронтацию с местными обычаями: "Аще кто омучит девку или насилит..."
Митрополичий суд выставлен в качестве заслона древней форме брака, описанной
в ПВЛ. Церковное происхождение имеет, как было сказано, и запрещение
многоженства. Трудно сказать, какова роль церкви в нормировании ситуации
"аже муж от жены блядет" (ст. 8). Скорее всего, несмотря на принятую у
славян половую свободу, осуждение супружеской измены как инструмент
поддержания внутриобщинного порядка существовало с древнейших времен и было