"Вадим Долгов. Быт и нравы Древней Руси (Загадки и Коды Древней Руси) " - читать интересную книгу автора

И, напротив, как ни призывает Владимир Мономах в своем "Поучении" своих
потенциальных читателей к смирению, общий дух его произведения далек от
настоящей скромности. Об особом социальном значении хвастовства в
военно-дружинной среде свидетельствуют и данные эпоса. По мнению СВ.
Козловского, хвастовство былинных персонажей на пиру Владимира Красна
Солнышка носит характер манифестации социальной позиции в системе
общественных связей эпического княжеского двора.
Собственно, даже проявление скромности у человека Древней Руси часто
носило характер вызова общественному мнению, нарочитой демонстрации,
противопоставления себя окружающим. Таков, например, знаменитый
древнерусский святой подвижник Феодосии Печерский - для него хождение в
грязной и бедной одежде в детском возрасте было своего рода знаменем борьбы
против матушки, принуждавшей его соблюдать нормы поведения, принятые в среде
провинциальных вельмож, к которым принадлежало семейство Феодосия. То есть
каждая социальная группа для того, чтобы не выпадать из установившейся
социальной практики, должна была использовать санкционированные обществом
формы проявления социального статуса, и скромность здесь не имела ценности -
ценилась адекватность маркировки. Надевший рубище князь или разодетый в
золото холоп в равной степени нарушают порядок, а значит, вызывают
общественное порицание.
В-третьих, следует отметить отличие в цели этикетных норм,
предписываемых учительной литературой и повседневной жизнью. Как было
сказано, главная цель книжных наставлений - воспитать богобоязненного,
праведного с христианской точки зрения человека, поведение которого
безупречно прежде всего в свете посмертного суда и воздаяния за грехи. А
обыденные нормы ориентировали человека на соблюдение общественного порядка.
Главная их цель - облегчать межличностную коммуникацию, давая социально
приемлемые стереотипы поведения в кругу ближних. Конечно, отчасти книжные и
повседневные нормы совпадали, но совпадение было далеко не полным. Так,
например, пропагандируемое церковью повсеместное ограничение веселья и смеха
было, безо всякого сомнения, совершенно неактуально в светской
простонародной, далекой от книжной образованности среде. Представления
скоморохов, несмотря на все неодобрение церкви, продолжались на Руси многие
столетия и сопровождались, конечно, улыбками и смехом.
Однако не общие принципы построения норм являются главной загадкой
древнерусского этикета. Как было уже сказано, при всей распространенности
этикетных тем в древнерусской литературе остается в точности неизвестным,
как звучало в древнерусском разговорном языке приветствие, прощание, ответ
на благодарность. Это, пожалуй, первая серьезная проблема, которую нам
предстоит решить.
Начнем с того, что известно. Несомненно, жестом, сопровождавшим все
вышеуказанные ситуации, был поклон, глубина которого зависела от "величины"
благодарности и от социального или возрастного статуса участвовавших в этом
людей. Но что при этом говорилось? Было ли приветствие связано с пожеланием
здоровья, как в современном русском языке? Или это было пожелание хорошего
дня (утра, вечера), как в большинстве европейских языков?
Утверждение известного петербургского лингвиста и литературоведа В.В.
Колесова о том, что "пожелания здоровья и приветствия (Здорово!
Здравствуй!)" были хорошо известны с древнерусских времен, не подтверждается
в тексте его работы никакими источниками. Словарь русского языка XI-XVII вв.