"Вадим Долгов. Быт и нравы Древней Руси (Загадки и Коды Древней Руси) " - читать интересную книгу автора

сильный, то не отъступаи (не уклоняйся от контактов); и егда паче (вторично)
призовет тя, то не нападай (не лезь уж больно шибко на передний план), да не
отъринеши себе". В то же время нельзя совсем отстраняться, стоять нужно "не
далече", чтобы тебя не забыли. Нельзя держать себя с сильным запанибрата,
как будто с равным: "Посреди вельмож не равен ся твори", и лучше не верить
всему, что они говорят.
Иное дело - князь: "Князя бойся вьсею силою своею, несть бо страхъ его
пагуба души, но паче научишися отъ того и Бога боятися". Князя полагалось
слушаться на совесть, здесь проявило себя отношение к князю как к священной
фигуре, бытовавшее в древнерусском обществе (см. об этом гл. 2). Здесь
требовалось проявить уже не холодный расчет, а искреннее послушание,
поскольку князь являл собой символ и воплощение стабильности, общественного
и даже космического порядка.
Несовместимы с образом хорошего человека на Руси считались жадность и
стяжательство. Моральные нормы владения имуществом неоднократно повторяются
в Изборнике.
"Пусть рука твоя согбенна будет на собирание злого имения света сего,
но простерта на поддержку бедных". Нужно накормить голодного, напоить
жаждущего, приютить путника, посетить больного, не полениться, дойти до
темницы - "виждь беду ихъ, и въздохни".
Следует, однако, отметить, что этикетные нормы, зафиксированные
Изборником, представляют собой продукт христианской культуры (причем в
аскетическом ее "изводе"), распространенность которой на Руси X-XIII вв., да
и в самой Византии была весьма ограниченна. Некоторые фрагментарные данные
позволяют думать, что в реальной жизни представления о нормах "правильного"
поведения были несколько иными.
Во-первых, совершенно очевидно, что для князя, боярина, младшего
дружинника, свободного общинника или холопа нормы поведения были различны.
Различие это нашло отражение в шаблонах "этикетного", по выражению Д.С.
Лихачева, изображения представителей разных социальных групп в древнерусской
литературе этого периода: "Для каждой ступени выработались свои нормы
поведения, свой идеал и свой трафарет изображения". Так, для князя важны
были внешние проявления силы и могущества, благоверия и мужества, для
боярина-дружинника - храбрость, мудрость в совете, преданность, для
представителя духовенства - отрешенность от мирской суеты, аскеза и пр.
Известная доля мирской веселости, терпимая у мирянина, не могла допускаться
в поведении монаха или священника и пр.
Во-вторых, идеал христианского смирения не мог быть доминирующим в
обществе, элиту составляло военное сословие, главные достоинства которого
всегда базировались на признании ценности безрассудной отваги, авантюризма,
агрессивности, амбициозности. Скромность теоретически приветствовалась, но
должна была иметь границы. В "Киево-Печерском патерике" рассказывается об
ушедшем в монастырь князе Николае-Святоше, показывавшем пример по-настоящему
скромной жизни, вполне соответствующей системе норм, отраженной в Изборнике.
Он действительно три года проработал на поварне, прислуживая всей братии;
своими руками колол дрова для приготовления пищи и носил их с берега Днепра
(кто бывал в лавре, знает, как крут там склон), потом служил привратником. И
это князь! Вопреки всем благостным наставлениям древнерусских книжников, его
непосредственное окружение и родственники были отнюдь не довольны его
выбором, он вызывал скорее негодование.