"Вадим Долгов. Быт и нравы Древней Руси (Загадки и Коды Древней Руси) " - читать интересную книгу автора

оставаться без матери - ударился в слезы: "плакашася по ней, млад сый". Но
детская реакция - плач - уже сочетается в его поведении с подростковой
отчаянностью и истинно княжеской решительностью. Когда шумлянский тиун
Александр, взявшись за поводья коня его матери, хотел увезти ее, Даниил
вдруг выхватил меч и бросился на взрослого, порубив под ним коня. И только
вмешательство самой матери Даниила, взявшей из рук сына меч и умолившей его
остаться в Галиче, помогло успокоить юного (а по нынешним временам просто
еще совсем маленького) князя.
Повторим, забота о детях в Древней Руси была достаточно развита. На
родителях, согласно существовавшим представлениям, лежала ответственность
даже за устройство личной жизни чад. Устав Ярослава предусматривал
ответственность родителей за незамужество дочери: "Аже девка засядет... (ст.
7), неизвестную византийскому праву. При всем том, устраивая брачные дела
потомства, нельзя было не считаться с их мнением: "Аще девка не восхощеть
замуж, а отец и мати силою дадут, а что створить над собою - отец и мати
епископу в вине, а истор има платити. Тако же и отрок" (ст. 24). Закон
ограждал не только негативное ("не восхощеть") волеизъявление, но и
позитивное: "Аще девка восхощеть замуж, а отец и мати не дадят, а что
сотворить, епископу в вине отец и мати. Тако же и отрок". Из приведенных
статей видно, насколько велика была родительская власть над детьми, если
единственный реальный способ противостоять ей - самоубийство. Родители
должны были проявлять известную душевную чуткость в ее употреблении, не
доводить ребенка до отчаяния. Впрочем, можно согласиться с мнением Н.Л.
Пушкаревой, что в X-XV вв. материнская любовь была "делом индивидуального
усмотрения и социально вероятным, хотя, возможно, и не слишком
распространенным явлением".
Между тем отличия в психологии родительской любви не означали
кардинальных отличий в психологии самих детей. Обычная детвора, служащая
контрастным фоном для изображения самоуглубленной серьезности будущего
святого в житийной литературе, занимается обычным детским делом - играет.
Найденные при археологических раскопках детские игрушки обнаруживают
удивительное сходство с современными. Во всяком случае, по общему принципу
формирования - дети играют, копируя формы трудовой и военной деятельности
взрослых. В игре проходил процесс обучения навыкам, которые должны были
пригодиться подрастающему поколению в будущей жизни. Среди археологических
материалов часты находки детских деревянных мечей. Например, в Старой Ладоге
найден деревянный меч длиной около 60 см и шириной рукояти около 5-6 см, что
соответствует ширине ладони ребенка в возрасте 6-10 лет. Обычно форма
деревянного меча соответствовала форме настоящего оружия данной эпохи. Формы
наверший игрушечных деревянных мечей служат датирующим признаком точно так
же, как формы наверший настоящих. Думается, широкое распространение меча как
детской игрушки может служить косвенным доказательством распространенности и
настоящих мечей среди широких масс свободных общинников в Древней Руси.
Играя, мальчик набирался опыта владения оружием, который обязательно
пригождался ему во взрослой жизни. Помимо мечей, в набор игрушечного
вооружения будущего воина входили деревянные копья, кинжалы, лук со стрелами
и лошадка, сделанная из палки с концом в виде головы коня, во рту которого -
отверстия для поводьев. Были также маленькие лошадки-каталки на колесиках,
лодочки из коры или дерева и пр.
Для девочек, будущих хозяек, изготавливалась игрушечная посуда - это