"Вадим Долгов. Быт и нравы Древней Руси (Загадки и Коды Древней Руси) " - читать интересную книгу автора

милое"; а дочь каждый раз на такое приветствие сурово отвечает: "Хоцу -
вскоцу, хоцу - не вскоцу". Но как вскочить в поневу значит объявить себя
невестою и дать право женихам за себя свататься, то никакая девка не
заставляет долго за собой ухаживать, да и никакая девка не дает промаху в
прыжке, влекущего за собой отсрочку в сватовстве до следующего года".
Д.К. Зеленин, рассмотрев все варианты названного обычая, пришел к
выводу, что он некогда предназначался для малолетних детей, поскольку
испытание - запрыгнуть в поневу слишком легкое для взрослой девушки. "Обряд
совершеннолетия девицы, будучи пережитком глубокой старины, совершался
некогда у русских в раннем, отроческом возрасте девушки, когда последней еще
нелегко было спрыгнуть с лавки на пол, т. е. спрыгнуть с полуторааршинной
вышины. Обряд этот сопровождался всегда облачением девушек в одежду взрослых
женщин и происходил публично, в присутствии всех родных и соседей". Кроме
того, из этнографических материалов, собранных у славянских народов,
известны другие варианты обрядов преодоления возрастного рубежа, после
которого ребенок женского пола из состояния младенца переходит в состояние
"девочки": у гуцулов в 5-6 лет устраивают обряд первой стрижки, сопровождая
ее пожеланием хороших женихов. С этого же момента девочку впервые обряжают
во взрослую одежду. Взросление девочки отмечается также появлением первых
украшений: в 10 лет девочке прокалывают уши и вдевают серьги. Возможно, что
все названные обряды могли существовать и в Древней Руси.
В череде этапов взросления исследователями была предпринята попытка
найти главный рубеж, отделявших взрослых от детей, - инициацию. Практика
инициации была яркой характерной чертой многих обществ, находившихся на
родовой стадии развития к моменту начала изучения их этнографами XIX в.
Распространенность этого обычая настолько широка, что вполне обоснованно
исследователи стали искать его следы и в прошлом европейских народов. Не
стали исключением и древние русы.
Попытка реконструировать инициации у древнерусских дружинников была
предпринята в статье В.Г Балушка. Кажется, однако, что в данном случае
исследователь увидел лишь то, что хотел увидеть. Основания, на которых
базируется реконструкция, выглядят недостаточно весомыми.
Исследователь указывает на существование групп младших дружинников,
называемых "отроки" и "детские", достаточно произвольно уравнивая их с
заподноевропейскими детьми из рыцарских семей, отданными на воспитание
крупному феодалу или рыцарю. В Западной Европе мальчик, пройдя службу
оруженосцем, по истечении лет и за боевые отличия проходил через особую
процедуру посвящения и становился полноправным рыцарем - т. е. достигал
статуса, потенциально предусматриваемого его происхождением. Древнерусские
материалы не дают ни одного примера чего-либо подобного. Нам ничего не
известно об аристократическом происхождении "детских" и "отроков". Отроки,
скорее всего, происходили из рабов, а детские - хоть и свободные, но совсем
не обязательно юноши. Не известен ни один исторический деятель, чья судьба
началась бы с подобного рода службы. Нет ни малейших упоминаний об
институализированном обряде "посвящения в рыцари", после которого
какой-нибудь отрок стал бы, например, боярином. Рассматриваемое в статье
сообщение Ипатьевской летописи ("и ту пасаше Болеславъ сыны боярьскы мечемъ
многы") является, во-первых, не вполне ясным (быть может, в данном случае
массовое "перепоясывание мечем" многих сынов боярских следует понимать, как
"постановку под ружье", т. е. мобилизацию); во-вторых, речь здесь идет о