"Вадим Долгов. Быт и нравы Древней Руси (Загадки и Коды Древней Руси) " - читать интересную книгу автора

исторической, известной по письменным источникам.
В княжеской среде 2-3-летний возраст был отмечен обычаем пострига. О
княжеских постригах неоднократно упоминается в летописи. Сообщением об этом
обряде открывается, например, летописная статья 1194 г.: "Быша постригы у
благоверного и холюбивого княза Всеволода, сына Георгиева, сыну его Ярославу
месяца априля въ 27 день, на память святого Семеона сродника Господня, при
блаженном епископе Иоанне, и бысть радость велика в граде Володимери".
Важность проводимого мероприятия подчеркивает стереотипная фраза о "радости"
в городе, где проходит постриг. По мнению знаменитого этнографа и
фольклориста Д.К. Зеленина, обычай пострига бытовал не только у князей, но и
во всех социальных слоях: об этом косвенно свидетельствует существование его
в XIX в. у орловских крестьян, которые через год после рождения мальчика
совершали так называемые за-стрижки.
Иногда обряд пострига мог совпадать с другим, не менее важным обрядом -
посажением на коня: "Быша постригы у великаго князя Всеволода, сына
Георгиева, внука Володимеря Мономаха, сыну его Георгеви в граде Суждали;
того ж дни и на конь его всади, и бысь радость велика в граде Суждали" (1192
г.). Можно предположить, что обычай посажения на коня мог быть распространен
не только в роду Рюриковичей, но и во всей военно-дружинной среде, поскольку
тесная связь, существовавшая между вождем-князем и его боевыми товарищами,
скорее всего, распространялась и на бытовой уклад, включавший в себя обычный
набор ритуалов взросления будущего воина.
Сугубая важность символики восседания на коне юного князя видна из
рассказа о походе княгини Ольги с сыном на древлян в 946 г. Битва начинается
с того, что сидящий на коне маленький Святослав "суну" в направлении
вражеского войска копьем. Копье, брошенное слабой детской рукой, летит
недалеко - пролетев сквозь конские уши, оно падает к ногам. Но даже этот не
слишком удачный бросок был истолкован воеводами, которые, очевидно, и были
настоящими руководителями битвы, как добрый знак и сигнал к началу сражения:
"Князь уже почалъ, потягнете, дружина, по князе!" При этом интересно, что
среди неоднократных упоминаний о княжеских постригах сообщение о "посажении
на коня" встречается только один раз. Причина такого положения могла быть в
следующем. По предположению Т.А. Бернштам, изначально и постриг, и посажение
на коня имели характер военно-возрастной инициации с посвящением отрока
"божеству войны", то есть восходили к глубокой языческой древности. Затем в
сознании монаха-летописца произошла контаминация: обряд пострига (не
имеющего отношения ни к крещению, ни к принятию монашества), языческий по
сути, но близкий православной обрядности по форме, стал восприниматься как
вполне "благопристойный", а для посажения на коня в христианской обрядности
места не нашлось: слишком явственно выпадала его общая
социально-психологическая окраска из общей стилистики православного
мировосприятия. Поэтому автор летописи не стремился акцентировать внимание
на "посажении", ограничиваясь упоминанием "пострига".
Для девочки важным рубежом был обряд "вскакивания" в поневу. Понева -
древний элемент одежды, полотнище ткани, заменяющее юбку. По описаниям
этнографов, в XIX в. девушки в деревнях до 15-16 лет ходили в одних рубахах,
опоясанных шерстяным поясом. Когда наступала пора наряжаться во взрослую
одежду, проводился специальный обряд: девица "становится на лавку и начинает
ходить из одного угла на другой. Мать ее, держа в руках открытую поневу,
следует за ней подле лавки и приговаривает: "Вскоци, дитетко; вскоци,