"Станислав Долецкий. Мысли в пути " - читать интересную книгу автора

совершенно по-разному читали доцент Владимир Иванович Астрахан и профессор
Илья Львович Фаерман. Только теперь, много лет спустя, на опыте собственных
лекций я понял ту методическую "кухню", в которой были изготовлены для нас
эти превосходные "блюда".
Владимир Иванович читал негромко, без всяких эффектов. Стройно.
Логично. И очень убедительно. То, что делал Илья Львович, описать
невозможно. Яркие сравнения подчеркивали трагичность тех или иных случаев.
Исторический экскурс прерывался рассказом о собственной ошибке.
Страстность, горение завоевывали сердца студентов. Лекции обоих, как
правило, завершались бурными аплодисментами. Этот "тандем" увлек в хирургию
не одну молодую душу. В том числе и мою.
Вскоре мне, старосте хирургического студенческого научного кружка,
дали тему: "Переливание трупной крови". Для ознакомления с этим методом я
поехал в институт Склифосовского к профессору С. С. Юдину.
В тот же вечер помогал брать кровь у сбитого автомобилем молодого
человека, который погиб на месте происшествия. На следующий день мне было
позволено присутствовать на операции С. С. Юдина. Конечно, тогда я еще
ничего не понимал, но почувствовал, что происходит чудо. Руки с длинными
пальцами двигались размеренно, изящно. Как у хорошего
ремесленника-портного, сапожника или ювелира. Крови почему-то видно не
было. А в яузской больнице мы видели крови предостаточно. Через сорок пять
минут операция, которая у других обычно занимала два-три часа, была
завершена. Позднее были еще встречи. Чтение всего того, что писал С. С.
Юдин. Его выступления. Но самое главное - это то влияние, которое он оказал
своим образом мыслей и отношением к хирургии как к искусству, науке и
ремеслу... Сейчас я могу по пальцам пересчитать число встреч с Сергеем
Сергеевичем. Но он навсегда останется в памяти, как необычайный хирург,
учёный и человек.

В октябре 1941 года, после участия в строительстве оборонительных
сооружений под Смоленском, я поступил на работу во II Таганскую больницу. В
одночасье главным врачом ее стал молодой ординатор Э. И. Тихомиров, а
главным хирургом - всего с пятилетним стажем Елена Флоровна Лобкова. У нее
были прекрасные руки, но не самый лучший характер. Впрочем, "что за
комиссия, создатель", иметь под своим началом не опытных специалистов, а
несколько недоучившихся "зауряд-врачей" (так называли студентов, выпущенных
из вуза досрочно, без дипломов).
Она получила короткую, но серьезную подготовку в клинике профессора В.
В. Лебеденко и стремилась обучить нас тому, что знала сама. Елена Флоровна
была очень взыскательна. Именно под ее руководством я проделал все основные
операции, которых требовали суровые условия военного времени. А год спустя,
когда дежурства стали чаще и мне пришлось замещать старшего хирурга, я
провел первые самостоятельные операции. "Над нами постоянно витал образ
Елены", ибо она была всегда с нами рядом: мы все жили на казарменном
положении.
Здесь, в Таганской больнице, состоялось первое знакомство с моим
главным учителем - Николаем Наумовичем Теребинским.
После очередной бомбежки Москвы был тяжело ранен Герой Труда (тогда
еще Героев Социалистического Труда не существовало) железнодорожник Гудков.
Осколком ему широко размозжило грудную стенку, и жизнь его была в