"Хаймито фон Додерер. Окольный путь" - читать интересную книгу автора

свой триумф, тихо поднялась, из-за тесноты в ложе не без труда сделала
реверанс, коего не делать было никак невозможно, и наконец-то появилась
внизу, где приготовления к балетному аккомпанементу приключениям Пана шли
уже полным ходом. Все без изъятия молодые дамы были в сильнейшем волнении,
добрая их половина бегали полунагие туда-сюда, а щебет и чириканье
достигли своей вершины.
Однако спустя четверть часа зала совершенно опустела, исчезли и
портнихи, которым придворный лакей отечески дал понять, что в коридорах
для них приготовлены вино и сладости.
Графиня осталась одна в зале среди бесчисленных свечей, горевших под
низким потолком, среди бесчисленных пестрых вещей, разбросанных повсюду, и
бесчисленных, причудливо мешавшихся запахов.
Лаская слух, проникали сюда из оркестра звуки флейты, задумчиво, с
вариациями сопровождавшие историю Пана.
Графиня тоже была задумчива.
Она тихо стояла возле одного из гримировальных столиков, разглядывала
его и постепенно поняла, что это столик фройляйн фон Рандег.
Из-под пудреницы выглядывал кончик какой-то бумажки, похожей на
сложенную записку.
Графиня взглянула на этот кончик, тихонько потянула его к себе и
развернула письмецо.
Вдруг, после того как она прочитала подпись и некоторое время
рассматривала почерк полузакрытыми глазами, словно отыскивая что-то в
глубинах памяти, в лице ее совершилась поистине страшная перемена: оно
распалось. Узы наружной формы, которые обычно силою неизменного
самообладания удерживали его черты в определенном соответствии друг с
другом, - узы эти были, казалось, грубо порваны, и каждая часть лица
существовала теперь сама по себе: уродливо торчащий нос, который обычно
так не бросался в глаза, и прямо-таки бесстыдно, как у хомяка, обвисшие
щеки, и безобразно ощеренная пасть, которую и ртом-то уже назвать было
нельзя.
- Tu as voulu me faire bisquer, gosse maudit! [Ты хотел меня позлить,
молокосос проклятый! (франц.)] - прошептала она, распаляясь злобой. -
Подлый болван! Я тебе покажу, как портить предназначенную мне книгу! Я
потоплю твоих драконов или жива не буду, я тебе...
Слов не хватило. Из горла у нее вырвался свистящий звук, как у крысы.
Она успела меж тем вновь обрести самообладание так же быстро, как его
потеряла.
Лицо ее опять собралось. Теперь в нем застыл ужасающий холод. Она снова
сложила записку и осторожно сунула ее под пудреницу, точь-в-точь как она
лежала прежде, потом подошла к зеркалу, долго всматривалась в него,
поправила прическу и взяла с одного из столиков немного пудры.
Вдруг царившей здесь тишины как не бывало. Весь рой девиц влетел
обратно, наполнив залу дикой кутерьмой, гомоном, многоцветьем,
напоминавшими вакханалию. Раскрасневшаяся фройляйн фон Лекорд, едва дыша,
доложила тетке, что все прошло великолепно. Графиня обняла и поцеловала
племянницу.
Потом графиня стала искать глазами фройляйн фон Рандег - та сидела за
своим туалетным столиком.
- Mon cher enfant [дорогая детка (франц.)], - сказала она, подходя к