"Хаймито фон Додерер. Окольный путь" - читать интересную книгу автора

открытым небом, на площади, замкнутой зданием императорского дворца, была
сооружена более чем просторная сцена со всеми необходимыми аксессуарами:
гротами, беседками и превосходно удавшимся изображением поросшего
тростником берега Пенея, который во второй части представления благодаря
открывающемуся в глубине виду пирамид легко превращался в Нил.
Гидравлические устройства для двух этих классических рек были многократно
опробованы, равно как и машина, долженствовавшая спустить с неба Гермеса
или Меркурия для нападения его на стоокого Аргуса. Итальянские живописцы и
архитекторы после повторной придирчивой проверки всего в целом объявили,
что сцена окончательно готова. Все устройства для освещения и всевозможной
игры света накануне вечером, то есть во вторник, также были подвергнуты
проверке и достойно выдержали испытание.
С наступлением темноты вся кишащая людьми площадь превратилась в
глубокую яму, мерцающую огоньками - скрытые под виноградными гроздьями и
гирляндами, повсюду на шнурах развешены были канделябры. Только сцена была
погружена во тьму и частью затянута занавесом. С расположенного напротив
нее еще пустого и темного балкона ниспадали тяжелые ковры с вензелем
императора. Вся остальная публика была уже в сборе. В ярко освещенных
окнах слева и справа от балкона, служивших в этот вечер ложами иностранным
князьям, дворянам и послам, виднелось множество голов, которые то
наклонялись одна к другой, то оборачивались назад, в глубину комнаты;
сидевшие там переговаривались с гостями, которые только еще входили и
рассаживались. Многие из присутствующих рассуждали о том, что по воле
императрицы, обнародованной лишь в последнее время, к исполнению балетов,
которые им предстоит увидеть, ни в коем случае не будут допущены мужчины,
и даже языческих богов, как Юпитер и Меркурий, станут представлять
единственно дамы, избранные для того ее величеством. Особенное любопытство
вызывала фигура Меркурия по той причине, что он должен летать. Жалели
остальных исполнительниц мужских ролей, прежде всего тех, которым надо
выступать с бородой, - ведь все же это придворные дамы! Часто назывались
имена обеих исполнительниц главных ролей, фройляйн фон Рандег,
изображавшей в первом балете Дафну, и другой сельской барышни, той, что во
втором играла Ио, - почти в каждой группе зрителей имена эти раз-другой да
звучали. Однако ни родители, ни прочие родичи этих двух девиц ко двору
приглашены не были.
Театр, потолком которому в данном случае служило высокое звездное небо,
гудел как улей; масса шумевших, вертевшихся и почти невидимых зрителей
казалась во тьме еще многочисленней, чем была на самом деле - на самом
деле в театре присутствовало не более трехсот человек! Внезапно часть
этого зала-двора озарилась светом: на балконе для высочайших особ, а также
в прилегавших к нему покоях зажглось множество канделябров и ламп. Как
только публика это заметила, гул голосов стал стихать и понемногу смолк
совсем. В наступившей тишине крепкие запахи щедро излитых духов и эссенций
ощущались почему-то сильнее, чем прежде, пока царил общий шум, но
казалось, что и эти благоухания, приглушенные, подобно голосам, недвижно
висели в застойном, безветренном воздухе.
Прошло довольно много времени - жужжание голосов меж тем ничуть не
усилилось, - и внезапно, словно по какому-то мгновенно переданному знаку,
воцарилось совершеннейшее безмолвие. Вся площадь и здания вокруг нее с
ярко освещенными окнами и множеством голов - все застыло в мертвенной