"Хаймито фон Додерер. Окольный путь" - читать интересную книгу автора

собака еще не взлаяла. Меня вам не запугать.
Маркиз молчал. Но ему досталось еще пуще. К преужаснейшей его досаде,
графиня села на любимого конька - свои ученые штудии - и с чрезвычайной
горячностью стала говорить о Кирхере, государевом наставнике, который и ее
тоже издавна наставляет в науках - сии наставления и суть самая истинная и
самая заветная цель ее поездок в Вену!
- Какой несравненный муж! - воскликнула она и набрала в грудь побольше
воздуха, дабы во время дальнейшей тирады не задохнуться в тисках корсета.
(Как раз в ту минуту баронесса фон Доксат, задремавшая под своей желтой
шалью, неприлично и отнюдь не тихо захрапела.) - Какой несравненный муж!
Денно и нощно прилежа своим штудиям, он, как видно, исполнен решимости
ничего не упустить из того, что имеется на круге земном, будь то свободные
искусства, будь то естественные науки, будь то познания о ближних и
дальних странах, - не упустить, дабы в строгом порядке и с должными
пояснениями представить все это нам, жалким смертным, в своем музее, этом
истинном давиле виноградника муз! Сколь отрадна мне надежда удостоиться
вскорости лицезрения сего досточтимого наставника его величества
императора римского и - говорю это с гордостью - также и моей ничтожной
особы. При этом какая детски наивная душа! В предпоследнем письме ко мне
он выражает величайшую свою радость от того, что некий господин высокого
звания, исполненный рвения к наукам, посетил его дом и долго у него
пробыл: кто же, по-вашему, маркиз, был человек, сумевший внушить моему
учителю столь доброе opinio [мнение (лат.)] о себе? Наш граф Мануэль, наш
петух, кукарекающий на штирийской навозной куче! Quel betise [что за
глупость (франц.)], ведь каприз сего молодого человека не что иное, как
баловство - пустая шалость. После упомянутых коровниц решил он
разнообразия ради припасть к источнику муз! Однако благородная невинность
сего высокого ума находит в том радость, мысля о каждом из нас неизменно
лишь самое доброе, лелея каждое растеньице, как подающее надежду. Он писал
ко мне, сей почитания достойный муж, что раздобыл для меня книгу, которая
ныне ожидает моего внимания у него в музее. Это книга о моей родине, о
прежнем моем отечестве: о Гельвеции, о Швейцарии! Титул ее: "Mirabilia
Helvetiae" - "Достопримечательности и чудеса Швейцарии"...
Терпение маркиза готово было иссякнуть.
Графиня так высоко взобралась на Парнас, что могла уже впить в себя
достаточно горного воздуха для фразы вроде нижеследующей:
- Лишь благородные устремления наук и искусств вызывают у жизни, нас
окружающей, через нас самих неизменно звучный отклик, и лишь тот, кто
живет в мире Аполлона, лишь тот остается поистине молодым, я это испытала
на себе...
Каура кашлянул: "Гм, гм".
Графиня собиралась уже спросить его: "Какого это рожна вы кашляете?" -
но тут послышался частый стук копыт мчавшихся галопом лошадей: ливрейный
лакей Кауры, будучи послан верхом в город, возвращался теперь в
сопровождении также верхового слуги Лекордов, дабы предуведомить графиню,
что ее ожидают сестра, племянница, ванна и трапеза.


Балет при дворе давался, как и было определено заранее, в следующую
среду. Поскольку погода держалась неизменно теплая и ясная, то под