"Хаймито фон Додерер. Окольный путь" - читать интересную книгу автора

тоже предпринимал не очертя голову, а в закрытой наемной карете, через
заднюю калитку, стараясь не привлекать к себе внимания, - нет, теперь он
склонен был к осторожности боязливой, сознающей, что она мало чем сможет
помочь, ибо гордость пресекает ее попытки. Словно бы лед жизни стал вдруг
для графа тонким и прозрачным, оттого что глаз увидел под ним пучину; нога
ступала уже не так твердо, но в конце концов она все же ступала, да, ей не
дозволено было ни медлить, ни тем более нащупывать под собой почву.
Загнанный в этот угол, граф уже не предавался с прежней легкостью тем
безобидным развлечениям, какие предлагал ему студент.


Инес Тобар со всей охотой исполнила бы желание брата, высказанное им на
другое утро после празднества в Шоттенау, когда они сидели за завтраком:
постараться завязать дружбу с фройляйн фон Рандег. Она с радостным, легким
сердцем пообещала ему это сделать. Девушка показалась ей доброй,
очаровательной, натурой цельной и непосредственной. И нетрудно было
понять, что Игнасьо надеялся на благоприятное воздействие подобной дружбы,
рассчитывая с ее помощью поскорее уладить дела своего друга Мануэля.
А поелику в последующие дни молодые люди не раз встречались в особняке
Войнебург, то не замедлили представиться и благоприятные внешние поводы,
могущие способствовать сближению молодых женщин. И все же этого сближения
не произошло, чем Инес была весьма озадачена.
Когда в доме у нее случались встречи молодых людей, старая дама,
согласно этикету, неизменно при сем присутствовала. Она даже приказывала
отнести себя в парк, ежели там играли в серсо или в волан. Однако, пока
оба кавалера составляли общество баронессе, Инес и Маргрет предпочитали
вдвоем спокойно бродить по дорожкам, так могли они невозбранно вести
всевозможные разговоры.
Но эти-то разговоры или, вернее, бесконечные вопросы, которые задавала
ей фройляйн фон Рандег, неприятно поражали Инес: в них неизменно ощущалось
определенное направление, особенно неприятным было то, что наивная манера,
с какою эти вопросы ставились - на том же забавном немецком языке, что так
восхитил Игнасьо во время празднества, - разительно не соответствовала их
четкой целеустремленности. Происходило это примерно так:
- Кто здесь, в Вене, самые лучшие люди? (Этот вопрос Инес поняла не
сразу. Маргрет имела в виду: "Самые знатные".)
- А у вас при дворе тоже есть заручка?
- А что граф? Он ко двору ездит?
- Как? Он живет совершенно один? Так как же думает он продвинуть свои
дела? А полк он получит?
Инес пыталась рассказать, к примеру, о Пляйнагере (которого она однажды
мельком видела у Мануэля, но о котором ей так много говорил Игнасьо), о
занятиях Мануэля, о его любви к немецкому языку и немецким обычаям.
Маргрет сказала:
- Но ведь повсюду конверсируют только по-французски, то же самое и во
дворце.
Казалось, в девушке возгорелось стремление к какой-то, быть может еще
не вполне осознанной, цели, да и не появилось ли это стремление у нее лишь
в последние дни?
Самая цель молодой даме, какою была Инес, оставалась, конечно,