"Хаймито фон Додерер. Окольный путь" - читать интересную книгу автора

только немцев, а в большинстве своем из завербованных чужестранцев?
В вечернем сумраке, начинавшем застилать комнату, Мануэль, сидя в своем
массивном дубовом кресле, выглядел особенно тонким, а лицо его - нежным,
как лицо мальчика. Сдвинув брови и глядя в пол, он сказал:
- Да, нам, наверное, придется скакать на юг для вящей безопасности. Что
до волнений, то это пустые слухи. - И, минуту помолчав, прибавил на
французском языке, на котором по какой-то странности думал и говорил
преимущественно тогда, когда бывал раздражен или не в духе: - Les pauvres
gens! Cela serait detestable [Бедняги! Это было бы мерзко (франц.)].
Пляйнагер сидел, подавшись вперед, опершись локтями о колени, опустив
голову. В блеклом свете, еще проникавшем через высокие окна, его
надбровные дуги, казалось, выступали особенно сильно.


Когда они сидели при высоких, тихо мерцавших свечах, занимаясь своими
языковыми упражнениями, нередко случалось, что жизнь юного студента,
который был рядом с ним, говорил, умолкал, а порою, задумавшись, молчал
подольше, представлялась Мануэлю каким-то неведомым, смутным, пожалуй,
желанным и даже зависти достойным миром свободы, вольных стремлений и
авантюр. Так и получилось, что граф некоторыми своими, пусть и
осторожными, вопросами время от времени наводил Пляйнагера на гот или иной
занимавший его предмет и в итоге кое-что узнал - о кабачках, где приятно
посидеть и выпить, о музыкантах, которых приятно послушать, о девчонках, с
которыми приятно потанцевать.
Однако, поскольку граф заговаривал об этом чаще, нежели хотел того сам,
то Рудольфус, scilicet Рудль, однажды набрался смелости и спросил Мануэля,
не желает ли он как-нибудь отправиться в одно из этих местечек вместе с
ним?
Действие этого вопроса было ошеломляющим - позднее Рудлю стало
казаться, что ротмистр давно его ждал и, должно быть, уже заранее все
обдумал. Ибо ответил он сразу: на этот случай им понадобится наемный
экипаж, который не бросался бы в глаза ни цветом, ни гербом на дверцах и
ждал бы их у задней калитки парка, выходящей в глухой переулок, дабы они
могли поехать, куда им вздумается, а выйдя из кареты - она, разумеется,
должна быть совершенно закрытой, - оставить ее в надежном месте дожидаться
их возвращения. Кроме того, Рудль должен достать Мануэлю платье студента -
камзольчик и берет, какие носит он сам, больше ничего не требуется,
поскольку эспадрон и сапоги у него есть. Чего, однако, у него нет, так это
представления о том, как следует вести себя в подобном кругу и в тех
заведениях, каковые они собираются посетить, дабы ничем не отличаться от
остальных, - на сей счет он желал бы получить кое-какие указания. И
наконец: он может там появиться только под вымышленным именем, пусть
Рудольф ему это имя придумает и хорошенько запомнит, чтобы, представляя
его, не путаться.
Создавалось впечатление, что, изобретая все эти хитрости, граф уже от
одного этого получал большое удовольствие.
И вот Пляйнагер сразу же окрестил своего знатного ученика: Руй Фаньес -
из-за своего акцента он должен был оставаться испанцем, - итак, Руй
Фаньес, бакалавр прав. Степень необходима, дабы графу оказывали должное
уважение! Все остальное Рудль брался доставить исправнейшим образом. Когда