"Хаймито фон Додерер. Окольный путь" - читать интересную книгу автора

Знаменитый ученый жил в старинном красивом доме, пестро расписанном
снаружи и стоявшем в глухом переулке старого города, где ни шум колес, ни
топот проносящихся туда-сюда верховых не вспугивал голубей, сидевших
повсюду на мостовой, на карнизах и соответственно повсюду оставлявших свои
следы. Студия ученого патера, или, как говорили в те времена, "музей",
будто музы запросто захаживали к такому книжному червю, помещалась на
верхнем этаже, где было больше света. Здесь тоже на звонок посланного
вперед слуги тотчас явился тихий юноша в орденской рясе и склонился перед
графом в глубочайшем поклоне. Быстро скользя впереди Мануэля, распахивая
перед ним все двери и не переставая при этом отвешивать поклоны, монашек
ввел графа в просторный кабинет, откуда через арки двух оконных проемов
открывался вид на неоглядное нагромождение залитых солнцем
кирпично-красных крыш.
Большая комната с низким потолком выглядела приветливо, хотя и была
заполнена всевозможными вещами, прежде всего книжными полками, а также
множеством земных и небесных глобусов, огромных и поменьше, каковых
Мануэль насчитал в одном ряду пять штук, и, кроме того, широкими низкими
этажерками, на которых удобным для пользования образом разложены были
толстые фолианты, раскрытые и закрытые.
Вскорости явился и сам ученый, почтенный муж, против обыкновения не
гладко выбритый, а носивший седоватую бородку, голова его была покрыта
небольшим черным беретом. Он, очевидно, находился в прилегающей к кабинету
комнате, откуда и вышел сейчас, обратясь к Мануэлю с приветствием на
хорошем французском языке. Граф, только начавший осматриваться в кабинете,
был, можно сказать, застигнут врасплох быстрым и бесшумным появлением
Кирхера. Он со своей стороны ответил патеру в самых любезных выражениях,
после чего гость и хозяин сели, а слуги подали вино, не какое-нибудь, а
токайское, и вдобавок цукаты - dessert a la mode [модный десерт (франц.)].
Мануэль, горя желанием поскорее развеять нелепый вымысел, видимо все же
приставший к нему, несмотря на тогдашнее его решительное опровержение
фантастических басен, сочиненных в охотничьем замке, хотел немедля начать
разговор на занимавшую его тему, ибо этот дом, коль скоро упомянутые басни
проникли уже и сюда, представлялся ему наиболее подходящим для того, чтобы
раз навсегда покончить со "змееногом". Посему он и заговорил о том, что,
мол, догадывается, по какому случаю его высокопреподобие изволили
пригласить его к себе. Но Кирхер уклонился от этого разговора под
благовидным предлогом: он, разумеется, никогда не позволил бы себе просить
графа Куэндиаса прийти сюда, пользуйся он хоть немного более крепким
здоровьем. И Мануэлю не оставалось ничего другого, как терпеливо
выслушивать последовавшие за тем пустые фразы и отвечать на вопросы ч)
вещах, которые, по его разумению, ни в малейшей степени не могли
интересовать ученого патера, например о численности эскадрона, которым
командует Мануэль, о том, насколько тяжела его служба, давно ли он служит
и тому подобное, вплоть до тонкостей верховой езды, причем после каждого
ответа у ротмистра возникало такое чувство, будто он сообщает ненужные
сведения бездушной стене. Далее последовали расспросы о том, как
отправляется в кавалерии церковная служба, благочестивы ли солдаты, а под
конец все свелось к восхвалению этого рода оружия, как ядра и оплота
воинства Христова, будь то против турок или против еретиков; поистине, по