"Эдгар Лоуренс Доктороу. Жизнь поэтов" - читать интересную книгу автора

популярный киноактер в мире, как-то раз сказал Фредди:
- Я совсем одинок, у тебя есть знакомые девушки?
Как вы понимаете, я толкую не о разведенных супругах, а о парах,
которые не вполне вместе. Пожалуй, тут будет полезно провести кое-какие
различия. На одном полюсе находятся традиционные браки, когда супруги
ссорятся, кричат и давят друг другу на мозги, как какая-нибудь ужасная
опухоль, покуда один из них не умрет. У моих родителей был классический,
прямо-таки хрестоматийный брак этого образца. На другом полюсе - браки,
подлежащие немедленному расторжению после нескольких месяцев, дней, часов
супружеской жизни, браки, столь очевидно несчастливые и обреченные, что даже
адвокаты, которых призывают расхлебывать кашу, не напускают на себя вид
крайней озабоченности, а по возможности быстро и эффективно утрясают дело.
Между двумя этими полюсами колеблются, приближаясь то к одному, то к
другому архетипу, но не желая становиться ни одним из них, браки людей моего
поколения.
Понял, что они делают: они прикрепляют леса к кирпичной стене и,
взбираясь вверх с этажа на этаж, поднимают за собой эту конструкцию. Вчера
они были на "тред милз", сегодня - шестью футами выше, на "Юнайтед". Лицом к
стене, как какие-то скалолазы, они знай себе колотят молотками на высоте
четырех этажей над Вест-Хьюстон-стрит. Странно, что сквозь весь уличный
грохот, громыхание грузовиков, автомобильные гудки, завывание сирен мне
явственно слышен звонкий стук их молотков.
А там внизу, под ними, загибаясь дугой, вытягивается из-за угла
Грин-стрит вереница взявшихся за руки малышей, похожая на гирлянду
развевающихся разноцветных флажков. Ее тянет за собой учительница, от
усердия она даже наклонилась вперед - ни дать ни взять старенький моноплан
тащит по небу пеструю рекламу.
Итак, мы имеем дело с особым феноменом супружеских пар, которые,
оставаясь мужем и женой, живут уже не вместе: это и не традиционные супруги,
и не разведенные. Мужья перебираются в свои собственные норы, в долгие дни и
ночи наедине с собой. Они освобождаются из плена привычного. Как это
начинается? После нескольких лет семейной жизни начинаешь как бы чего-то
ожидать, ты даже не отдаешь себе в этом отчета, просто тебя настораживает
нечто на опушке леса, ты перестаешь мирно пастись и поднимаешь голову, но
оно неуловимо, это щемящее чувство, что появляется во всех случаях и
обстоятельствах жизни, когда мы тратим время, теряем время, убиваем время.
Разве не так, приятель? Я хочу сказать: будь снисходителен к моим доводам,
хоть ты и думаешь, что они сильны лишь количественной стороной. Ты замечаешь
вдруг, как с ошеломляющей быстротой уходят мужчины моложе тебя, скошенные
инфарктами миокарда, эмболиями, аневризмами, разными формами рака и
всевозможными другими скоротечными неизлечимыми болезнями, уходят, не успев
свершить дело своей жизни. В одночасье настырный нахал превращается в
унылого меланхолика, большие планы и смелые замыслы оборачиваются жалким
зрелищем, сшитые на заказ костюмы в шкафу - призраками прошлого. А то, что
они совершили, эти крикливые, напористые, пробивные деляги, оказывается на
поверку постыдно малым, мелким, незначительным, весь этот шум и крик был,
как выясняется, саморекламой. Так вот, в свои пятьдесят я обнаружил, что это
безудержное стремление к одиночеству носит характер пандемии, и возвещаю о
своем открытии. Я совсем не хочу сказать, что все мои знакомые - люди
неудачливые, неполноценные, неудовлетворенные. В общем-то мы все вполне на