"Эдгар Лоуренс Доктороу. Жизнь поэтов" - читать интересную книгу автора

она вскрикивает, и я в пижаме бросаюсь к ним, пытаюсь помирить, ору на них
обоих, все это в три часа ночи.
Сколько раз просыпался я от этих ужасных звуков борьбы, ударов, криков.
Я не знал, кому верить. Кого любить, кого защищать, на кого нападать. Слыша
эти звуки, я ощущал болезненное удовольствие, сам не зная, что такое я
ощущаю.
Сейчас моей матери восемьдесят шесть, она согнулась, страдает артритом,
рубцы на ее сердце свидетельствуют о трех-четырех инфарктах, которые она
перенесла на ногах - даже не чувствовала, когда это случалось, до того была
крепка. Она перенесла операцию по поводу рака. Кожа ее вся в старческих
крапинах, ходит она с трудом, у нее артериосклероз, диафрагмальная грыжа,
глаукома. И камни всюду.
- Я не понимала твоего отца, - говорит она теперь. - Это был
удивительный человек и какой ум! Голова у него была устроена совсем иначе,
чем у других людей. А я этого не понимала и пыталась сделать его таким, как
все.
Моего отца вот уже тридцать лет нет в живых. Протяни он подольше, ему,
может, удалось бы дожить до зарождения этой положительной оценки его
личности.
- Мне было шестнадцать, когда мы познакомились, - рассказывала мать. -
Мы с ним ходили кататься на коньках в Кротона-парк. Он был малый не промах и
какой красавец! Не позволял мне появляться в обществе другого мальчика.
Весной дарил мне цветы. Мы играли в теннис. Он был превосходный теннисист.
Мама не хотела, чтобы я выходила за него замуж.
Вот какой он был человек, мой отец. Находчивый, пробивной. Умел пройти
сквозь полицейское оцепление, проникнуть через служебный вход в любой театр
на Бродвее, заговорив зубы вахтеру. Достать билеты на концерт в
Карнеги-Холл, несмотря на аншлаг. Затеять с нами игру. Он умел из простейших
вещей - прогулки в парке, вылазки на природу - сделать праздник. У него
роились идеи, он давал нам интересные книги, приносил домой кинокамеры,
электропоезда, любил поразить нас неожиданным эффектом. Он провел семейный
корабль через рифы Великой депрессии! И все же говорят, что жизнь его не
удалась. Об этом неудачнике сложились легенды. Его ошибки в делах и просчеты
в оценках продолжают преследовать нас более четверти века после его смерти.
Вот почему мой брат так туго расстается с деньгами, вот почему моя мать не
может нанять себе прислугу, вот почему я всегда спешу платить по счетам: это
мой выкуп - больше того, искупление - за собственный бесстыдный успех.
В юности он служил кассиром в банке и отличался, как говорят,
необыкновенной красотой. В один прекрасный день его наружность привлекла
внимание человека в берете и пенсне, возникшего перед полированной мраморной
стойкой кассы. Это был, как рассказывают, кинорежиссер из Европы,
приступавший к съемке многосерийной ленты об отважной красавице, которая
каждую неделю будет попадать под конец синематографического сеанса в
какое-нибудь чудовищно опасное положение, с тем чтобы спасение приходило
лишь в следующей серии неделю спустя. Красавицу играла Перл Уайт
Отворачиваюсь к окну. Внизу, на плоской крыше университетского
спортцентра, накручивают круги по беговой дорожке, каждый в своем
собственном темпе, любители бега трусцой в шортах, надетых поверх
тренировочных штанов. По всему городу трусят эти бегуны с наушничками на
голове. Раньше я думал, что они тренируются, готовя себя к наступлению часа,