"Эдгар Лоуренс Доктороу. Жизнь поэтов" - читать интересную книгу автора

мой, вот теперь я чувствую себя в подземке как дома, слышимый мозг, разум,
оснащенный для вещания; я подхожу, останавливаюсь сзади, у него тощий
затылок, изрытый черными оспинами, из ушей растут пучки черных волос. С
грохотом подкатывает экспресс, толпа бесстрастноликих гроздьями облепляет
тот край платформы, готовая к броску. Он, продолжая стоять в дверях местного
поезда, произносит: - Только совсем чокнутый будет давиться в этой толпе! А
почему бы нет, черт возьми? Чем я хуже других? - И неторопливо сходит.
Следуй за этим человеком! Ты понимаешь, какую ценность он представляет? Это
живое ископаемое, древнее, как стрекоза, он был здесь еще до того, как
появились наскальные рисунки в пещере Ласко. Этот допотопный художник - мой
пращур, он изобрел меня.
Косо, яростными порывами хлещет дождь, словно брошенные семена.
Получаешь представление, как выглядит ветер. Потоки воды лупят в стену
соседней многоэтажки и водопадом низвергаются на землю. На площадке для игр
раскачиваются под ветром качели. Небо над "Хьюстоном" посерело, и чего-то
там недостает, да, силуэт Центра мировой торговли исчез, слинял с небосвода.
Теперь зубчатая линия горизонта не выше, чем в 30-е годы, эпоху моего
появления на свет; если еще больше разнепогодится, мы вернемся в прошлый век
к мелвилловским чугунным набережным. Булыжнику. Водохранилищам майя. Я
чуть-чуть приоткрыл окно, впуская в комнату шум дождя. Среди этого рева и
плеска едва слышится колокольный звон. Погоди-ка, вон он идет, шлепая по
воде через улицу, за спиной - здоровенная сумка, которая под непромокаемой
накидкой смахивает на горб, и ни дождь, ни снег, ни прочее дерьмо, как
написано над входом в главный почтамт на Восьмой авеню, ему не помеха.
Ну-ка, посмотрим, что мы имеем его заботами. Не подпишусь ли я под
письмом протеста против предстоящих показательных судов над активистами
Солидарности в Польше? Пожалуй, что да. Не соглашусь ли я войти в число
инициаторов предстоящего поэтического вечера за прекращение гонки ядерных
вооружений? Конечно. А это что такое? О боже, пожертвуйте на пещеру Хаббарда
в графстве Уоррен, штат Теннесси, важнейшее место обитания летучих мышей в
Северной Америке, как считает доктор Мерлин Татл, всемирно известный
специалист по этим рукокрылым млекопитающим: если служба охраны природы не
изыщет двадцать тысяч монет для принятия защитных мер, вся
полуторастатысячная колония редких серых летучих мышей, впавших в зимнюю
спячку, возможно, исчезнет с лица земли.
Маленькие твари. Пронзительно пищат. Зубки как осколки стекла.
Припухлые глазки. Светлое брюшко. Кожистые крылья. Все время гадят. Док,
можно я немного подумаю, ладно?
А вот открытка с видом из Египта - капля дождя попала на фиолетовые
чернила, и они расплылись, как если бы на них капнула слезинка. Изображение
громадного ступенчатого храма на берегу Нила. "Мое чувство такое же
большое, - подписано ее рукой, - и здесь пребывает сердце, вместившее его".
Глотательное движение.
Мы интимно общаемся на огромных расстояниях. Со взаимной гарантией.
Исполненный спокойной уверенности в том, что это есть, я ощущаю ее у себя в
объятиях.
Но счастье, разумеется, невозможно выдержать более двух секунд. А ну
как я слишком стар для нее? Вдруг у меня разовьется болезнь Альцгеймера,
старческое слабоумие, едва только мы начнем жить вместе? По-твоему, это
смешно, да? Вот буквально на днях пришел на память старый комикс - газетный