"Э.Л.Доктороу. Всемирная выставка" - читать интересную книгу автора

на лопатках, потом слез с нее и сел, она тоже села, а еще несколько секунд
спустя мы уже снова играли как ни в чем не бывало. Лужица воды в ее игре
превратилась в пролитый чай, и она вытерла пол бумажной салфеткой. Потом мы
делали уроки, а потом я пошел домой.
В тот вечер я ложился спать в смятении, перед мысленным взором все
время возникала Мег. Метался. Без конца поправлял подушку. В конце концов
лег на бок, скрючился, а подушку обхватил и сунул между ног. Какое-то
тревожное томление разлилось по всему телу, по рукам и ногам, вплоть до
кончиков пальцев. Вдруг разозлился. И тут же ощутил жалость к себе. В доме
ни звука. Отца дома не было. Мать сидела в гостиной, читала. Светофор с угла
улицы освещал своими отблесками потолок. Слышался постоянный шум транспорта.
Ощущение реальности исчезло. На окнах были новые жалюзийные шторы, которыми
мать очень гордилась, но как их не регулируй, яркий свет с Магистрали
все-таки проникал.

Однако постепенно до меня дошло, что теперь у меня появилась личная
жизнь. Никто из моих домашних не виделся с Мег и Нормой, только я один. Это
мне нравилось. Жизнь в новом месте придавала мне независимости. Я обрел
свободу передвижения. После школы я уже не бежал сразу домой. А с Мег мог
видеться, никого об этом даже не оповещая. Семья у них была не обычная. Отца
не было. Это обстоятельство пробуждало во мне некую дополнительную
игривость. В чреслах вскипало покровительственное чувство. Все это было моей
тайной и необычайно волнующей жизнью. Норма совсем не походила на других
знакомых мне матерей, включая мою собственную. В ней была какая-то
беззаботность духа, которая открывалась мне в том, как она легонько,
пальчиками, касалась своих волос или взглядывала на себя в зеркало в
гостиной над диваном. В моем сознании она не связывалась с подавлением и
властью. Однажды, когда у нее был выходной, она уселась играть со мной и с
Мег в какую-то настольную игру. Я принялся читать правила, как это всегда
делал Дональд.
- Да ну тебя, - сказала Норма. - Давай просто играть.
Я не мог представить себе, чтобы моя мать сидела со мной и с Мег на
полу и играла бы с нами в наши игры. Может, подобные вещи и заставляли мою
мать ее недолюбливать? И мать и дочь, обе стали на пол коленками, а потом
сели на свои ноги, как это водится у девчонок. Разница только в том, что на
Норме был халат, полы которого разъехались и обнажили бедра, показавшиеся
мне очень белыми и мягкими; она то и дело стягивала полы халата вместе, но
они снова разъезжались, и я замечал это. Потом она заметила, что я замечаю,
улыбнулась и взъерошила мне волосы.
С этой новой свободой пришло и ощущение уверенности в себе. Я читал
куда больше, чем прежде, - три или четыре книги в неделю: рассказы про
моряков и про мальчишек, приключенческие романы и книжки про спорт; я начал
ощущать недовольство, когда приходилось ждать, пока кто-нибудь из взрослых,
чаще всего мать, выберет время, чтобы сходить со мной в библиотеку.
Библиотека была в Восточном Бронксе, на авеню Вашингтона. Довольно далеко. Я
испросил разрешение ходить туда сам и получил его. После первого же или
второго раза страх потеряться у меня исчез. Я стал ходить туда каждую неделю
в воскресенье с утра. Был май, погода стояла теплая, и я ходил туда и
обратно по весеннему солнышку, держа в каждой руке две или три книжки. В
одном или двух местах я нашел, как слегка спрямить путь, поворачивая к