"Э.Л.Доктороу. Всемирная выставка" - читать интересную книгу автора

Штерн, которого я знал с первого класса, прослышал об одной интересной
возможности. Войска связи организовали школу, и туда принимали гражданских.
Там учили на радиста: как принимать и передавать азбукой Морзе, как
обращаться с передатчиком, ремонтировать аппаратуру и тому подобное; кроме
того, там еще и платили. Когда папа получил работу на фирме электроприборов
и начал приносить домой деньги, родители перестали нуждаться в моем
жалованье. Самое замечательное было то, что эта школа находилась вообще даже
не в Нью-Йорке, а в Филадельфии. Мы с Харви туда съездили, нас
проэкзаменовали, через несколько недель сообщили, что мы прошли по конкурсу
и приняты. Нам полагалось теперь жить в общежитии, изучать радиодело,
получать деньги и пользоваться полной свободой. Так что для меня это был
большой переворот. Родители разрешили: все сочли, что решение пойти на эти
курсы разумно по многим причинам. Было ясно, что меня скоро призовут в
армию. И когда подойдет время, лучше самому записаться вольноопределяющимся.
А если у меня будет опыт в радиоделе, можно надеяться получить место в
технической службе войск связи.
Но главное - я свободен. Уезжаю из дома. И вернусь лишь через годы,
когда кончится война. Я отправился в Филадельфию и начал жить для себя.
Ощущение замечательное. В Филадельфии мы познакомились с какими-то девушками
и переспали с ними. У меня это было в первый раз. Жизнь ускорялась. Все
чувствовали приближение войны - не знаю уж, как, почему, но это каждый
чувствовал. Людям хотелось пожить и порадоваться жизни, пока еще можно.
Между прочим, очень интересное ощущение, когда живешь сам по себе, для себя,
никто тебе не указывает и не надо заботиться ни о чьем кармане, кроме
собственного. В школе войск связи я учился хорошо и окончил ее лучшим в
классе. Я был очень хорошим радистом. Купил себе своего собственного "жука".
Это у нас так телеграфный ключ назывался в его современном виде.
Полуавтоматический. С его помощью можно было передавать быстрее, чем
обыкновенным старомодным ключом. У всех были свои "жуки", и каждый выработал
себе манеру, в которой он работал на ключе, столь же узнаваемую для других
радистов, как почерк или голос. После призыва я хотел попасть в войска
связи, хотел летать радистом на самолете, получив назначение в воздушные
части армии - так назывались тогда военно-воздушные силы: в те времена это
был не отдельный род войск, а части общевойсковых сил. От слова "радист"
веяло романтикой. Все-таки передний край техники. Я думал - все, выбрался,
ушел от чрезмерности нашей семейной рутины, причем я не мог бы внятно
высказать, в чем эта чрезмерность заключалась, но мы жили как-то уж слишком
вместе, слишком уж все у нас переплеталось. И никогда ни малейшего
послабления. Отчасти виной тому была борьба за существование, отчасти
разительное несходство характеров мамы и папы. Отец разбрасывался по всем
направлениям, преподносил массу сюрпризов, и некоторые из них были
приятными, а другие не очень. Но он этим всех раздражал, особенно маму.
Между прочим, однажды, когда я работал в магазине, который тогда находился
еще в здании Манежа (а у отца, помнишь, рядом с кассой вечно всякие бумажки
были навалены - каталоги пластинок, счета, всякая прочая дребедень), - так
вот однажды я среди этих бумажек нашел фотографию какой-то женщины. Женщина
была очень красива, в кадре было ее лицо и плечи - довольно официальный
портрет в несколько манерном ракурсе. Длинные волосы ниспадают на плечи,
плечи обнажены, на женщине что-то вроде сценического костюма - не знаю
почему, но мне показалось, что она певица или что-то вроде того. Но главное,