"Виктор Доценко. Биография отца Бешеного " - читать интересную книгу автора

приняв таких "милостей" от новой власти, дедушка получил инфаркт, и вскоре
умер.
Я долго не понимал, почему ее сын эмигрировал из Латвии, если бабушка
приняла новую власть? Ответа на этот вопрос она всегда избегала, но в конце
концов однажды сдалась и сказала, что если бы Зигард остался, то его сейчас
не было бы в живых. Дело в том, что он владел фирмой, которая имела связи с
немецкими банкирами, и этого Сталин ему никогда бы не простил...
Поведала бабушка и историю швейцарского "хронографа", который она мне
подарила. Оказывается, по распоряжению Гитлера в Швейцарии была заказана
тысяча таких часов и ими фюрер собственноручно награждал за особые заслуги
своих высших партийных и военных чинов. Один из приближенных к Гитлеру
банкиров сумел выпросить у него награду для Зигарда как для человека, "очень
много сделавшего во славу Великого Рейха". Будучи в Швейцарии, Зигард купил
для своей будущей жены часы ведущей в то время часовой фирмы "Омега" в пару
к своему "хронографу".
Впоследствии я узнал, что все ее подарки - эти часы, а также другие
"безделучки": кольцо, сережки, кулон - из чистого золота, а массивный
браслет с камнями - из платины, а моя бабушка, оказывается, была одной из
составительниц рецепта известного во всем мире "рижского бальзама", и ей
неоднократно предлагали уехать в Америку, чтобы открыть там собственную
лабораторию и получать высочайшие гонорары за свою работу...
Как я уже сказал, в мой второй приезд бабушка Лайма жила в просторной
трехкомнатной квартире на улице Мейера в доме пятьдесят четыре. Все
ближайшие ее родственники умерли или жили очень далеко: кто в других
городах, кто и вообще за границей, а потому навещали ее крайне редко.
По хозяйству бабушке помогала Сильвия - симпатичная, стройная латышка
лет двадцати - двадцати трех. Почему-то она сразу, как говорится, положила
глаз на меня, хотя я до сих пор удивляюсь, чем привлек ее хоть и развитый
физически, но все же юнец. Тем не менее она откровенно заявила, что "хотет
спать для меня", а я не понял, о чем речь.
Но уже на второй день после моего приезда она все-таки затащила меня в
свою комнату, благо та была с моей дверь в дверь. Томно постанывая скорее от
собственных ласк, чем от моих, успокаивала меня по поводу бабушки Лаймы,
шепотом с чудовищным акцентом:
- Нет бояться... Нет бояться: Лайма силно спат... нет слышат... Прошу
верит меня, Витасик... Мой силный... Мой нежный Витасик... Еще!.. Еще!.. -
Она с таким остервенением подбрасывала меня над собой, что мне было
непонятно, откуда берутся силы у столь хрупкой женщины, а когда ее состояние
доходило до критической точки, она вдруг замирала на мгновение, потом из нее
выплескивался дикий вопль: "А-а-а!!!" - который меня просто напугал в первый
раз настолько, что я с испугом остановился и взглянул на нее.
- Нет, продолжи! - воскликнула Сильвия. - Да!.. Да!.. Быстро!..
Быстро!.. А-а-а!!!
Короче говоря, Сильвия была настоящая умелица, а я столь молод, что
ночные свидания с ней доставляли мне большое удовольствие: я приехал
погостить на неделю, а уехал лишь через три и нисколько не жалел об этом.
Единственное, о чем я жалею до сих пор, так это о своей глупости и
беспечности, проявленных мною тогда. Дело в том, что бабушка Лайма незадолго
до моего отъезда в Москву шепотом рассказала мне, где она спрятала свой
дневник, который я должен буду взять, когда она умрет. Она заставила меня