"Сергей Дмитренко. Золотому сердцу Троя" - читать интересную книгу автора

наставлениям и поучениям, все равно я всегда поступал по-своему, сохраняя
при этом видимость почтительного сыновнего послушания.
Я был поздним и неожиданным ребенком в семье, родился тогда, когда
все надежды моих родителей обзавестись потомством рухнули. И тут вдруг такое
сокровище привалило, ну как же над ним лишний раз не потрястись. Мне это
здорово надоедало, я ворчал, вредничал, вырывался, всячески проявляя свою
непокорность, но в глубине души я их очень любил, моих стариков, таких
дорогих, милых и немного старомодных.
Ну а если разобраться, то работа моя была не хуже других: мне было
интересно, все, чем я занимался, быстро и без усилий получалось, а, кроме
того, это было место, где я мог пообщаться со своими единомышленниками.
Особых контактов я не заводил, да и друзей у меня было совсем немного. В
самом Париже остался только Этьен, вечно чем-то лихорадочно увлеченный и
погруженный в решение "самых сложных" задач на свете, что впрочем, не мешало
ему оставаться моим добрым другом, да еще далеко-далеко, у прозрачных озер
среди пламенеющих лесов Висконсина ждала меня дорогая Паола.
О Паола... Золотая моя Паола... как я хотел бы очутиться там возле
тебя,
почувствовать медовый вкус твоих губ, зарыться лицом в твои душистые волосы,
заглянуть в твои бездонные глаза...
Я закрыл глаза и представил себе осенний лес под маленьким
американским городком Сатклиффом: яркие листья клена, тусклая бронза дуба и
этот удивительно прозрачный воздух, пахнущий чуть горьковатым запахом
далекого осеннего костра.
Я тряхнул головой, выпроваживая из памяти это сладкое наваждение.
Да, хорошей работы сегодня явно не получится и, отодвинув от себя
управляющую консоль, я быстренько собрался и выскользнул из офиса на улицу.
Пусть простит меня мой добрый шеф, но какой смысл сидеть в такой день в
конторе, когда никакой стоящей работы все равно нет, а играть со старым
Стивом (так я называю свой компьютер марки СТ-8) в игры в прекрасный
апрельский день казалось просто кощунством.
Я любил бродить по древним кварталам города сам, особенно вечером,
когда ты остаешься практически наедине со всеми своими мыслями и когда
кажется, что существуешь только ты и весь мир, и больше никого нет.
Призрачные тени прохожих, отдаленные гудки автомобилей, далекий свет окон,
мерцающие, подрагивающие огни в реке - все это создавало удивительную
атмосферу живительного бальзама, в которую я с удовольствием погружался. В
такие часы хорошо думалось, появлялись оригинальные мысли. Я дорожил такими
мгновениями и старался их продлить как можно дольше.
Вот и теперь я сидел за ажурным столиком маленького уютного кафе,
а высоко вверху в вечернем небе реактивный самолет чертил с далеким гулом
белую полосу, которая в лучах заходящего солнца то и дело меняла свой цвет
от ярко-желтого до нежно-розового. Небо темнело, робко появлялись первые
бледные звезды. А здесь за столиком мне было тихо и удобно, под негромкий
шум пролетающих по далекой автостраде автомашин хорошо думалось. И я,
потягивая терпкое белое вино, думал о своих снах, о Паоле, наступающем
отпуске, когда мы вдвоем отправимся на лодке вверх по озерам, будем плыть и
плыть, а вечерами разводить костер на берегу, смотреть, как умирает день и
рождается ночь, рассыпая мигающие огоньки звезд по всему небосводу.
Внезапно что-то прилетевшее из невообразимого далека коснулось