"Димитр Димов. Осужденные души" - читать интересную книгу автора

опасное и чреватое новыми муками чувство... Она начинала его любить! Она уже
его любила! Это была сама любовь, не платоническая, не возвышенная до
самопожертвования, готовая отказаться от него, чтобы не замутить чистоты его
жизни, а именно такая любовь, какая могла возникнуть у молодой женщины, пока
наслаждения еще не умертвили ее чувства, пока ее свежесть не поблекла в
суете банальных светских интрижек! Как странен был этот возврат чувств давно
забытой юности! Теперь Фани понимала, что она желает одинаково и тело его и
душу, что она готова мучиться и страдать за него, что она способна любить,
как всякая другая женщина. Но почему ощущение этой любви было таким
томительным, таким острым, таким насыщенным, помимо светлой радости, и
дрожью пронизывающей скорби, как погребальный звон колоколов в Севилье по
какому-нибудь тореро? Когда автомобиль въехал в Мадрид, пересек площадь
Колумба и покатил по роскошной Кастеляна между двумя рядами маленьких
дворцов с пальмами и олеандрами в садах, Фани с тревожным чувством,
естественным для женщины, вдруг подумала, а нет ли у Эредиа любовницы? К
виллам Эскуриала и Сьерра-де-Гвадаррамы мчались автомобили, в них сидели
смуглые женщины, красивые, как экзотические цветы. Может быть, какая-нибудь
из этих женщин, из этих испанок уже была его любовницей, и Фани пришла
поздно, слишком поздно! Эта мысль внезапно расстроила ее. Она стала убеждать
себя, что это невозможно, что ни одна из этих набожных красавиц, которые
каждое утро отправляются в своих лимузинах на литургию, не осмелилась бы
любить отца Эредиа, преследовать его, предстать ради него перед Сандовалом.
Приехав домой, Фани чуть успокоилась. Ванна, кофе и несколько сигарет
дали ей возможность рассуждать хладнокровно, решить после конфуза у
Сандовала, что ей надо делать и от чего воздержаться. К вечеру кто-то
позвонил ей по телефону. Она с досадой взяла трубку.
- Где ты пропадаешь целый день? Что делаешь? - спрашивал Лесли.
- Я была в Толедо.
- Что ты там делала?
- Осматривала древности.
- Среди них по крайней мере попадались монахи?
- В изобилии, за исключением одного.
- Не отчаивайся!.. Ты его еще найдешь. Могу я чем-нибудь тебе помочь?
- Пока нет.
Фани положила трубку.
Она провела бессонную ночь, теплую, весеннюю испанскую ночь с
черно-лиловым небом, бриллиантовыми звездами, которые мерцали, будто шепча
что-то о насилии и революциях, о любви и смерти, о боге, о душе, о загробной
жизни - обо всем, что всегда волновало эту страну... Фани думала об отце
Эредиа, и ей казалось, что он рядом с ней, что его глаза и губы жгут ее
тело.

На следующий день Фани не пошла в Колехио-де-Ареналес. Посещение
резиденции научило ее осторожности. С удивительным терпением она собрала
через Лесли и Робинзона мелкие, но очень важные сведения. Так, например, она
узнала, что Эредиа преподает в колледже гимнастику и гигиену три раза в
неделю, в понедельник, среду и пятницу, утром с десяти до двенадцати часов,
а в остальное время работает в Институте экспериментальной медицины на улице
Альфонса XII. Она узнала также, что директор колледжа отец Миранда - человек
большой учености, владеющий двадцатью языками, включая древнееврейский и