"Димитр Димов. Осужденные души" - читать интересную книгу автора

Это желание было внезапным и вульгарным, но разве она не может его
осуществить? Эксцентричные порывы, необузданные прихоти, мгновенные капризы
всегда управляли ее волей. Можно было предположить, что достоинство, с каким
монах выносил насмешки американцев, его хладнокровие в стычке с анархистами,
античная поза, в которой он стоял на коленях над телом раненого, вызовут у
нее наичистейшее восхищение. О да!.. Все это ее восхищало. Но кто упрекнул
бы ее за другие чувства? Мужественная красота монаха - такая южная и
пламенная, фанатичный огонь в его глазах, аскетизм его тела и души уже
разожгли Фани до безумия. В его личности было что-то притягательное, как в
пароксизмах самой Испании, что-то экзотичное и таинственное, как
позолоченные мрачные соборы под лазурным небом Андалусии. То, что она
испытывала, было какой-то странной, доселе ей незнакомой смесью
чувственности, романтики и возвышенного порыва, приправленной, разумеется,
капризным желанием во что бы то ни стало заполучить монаха и еще - светским
тщеславием. Ей казалось, что ради одной ночи с этим человеком она могла бы
пожертвовать всем, что имела! Сейчас она испытывала мучительную страсть
классического испанского Дон Хуана, севильского развратника, к девственной
монахине. Не похожа ли Фани на Дон Хуана? Это было бы романтическое,
пикантное, восхитительное приключение! Фантазия ее понеслась бурным потоком,
сметая все препоны действительности. Она привлечет монаха своим обаянием
светской соблазнительницы, между ними завяжется любовная игра, у него
начнется борьба между духом и плотью; потом вспышки сладострастного
воображения Фани наивно рисовали ей его падение в волшебной обстановке
какой-нибудь черной, душной андалусской ночи, в келье монастыря, утопающего
в мимозах, пальмах и апельсиновых деревьях; и вот наконец она, теша свое
тщеславие светской женщины, рассказывает о своем редкостном романе в модных
салонах или в интимном уединении с каким-нибудь новым интересным
собеседником... Все это сейчас радовало, возбуждало и опьяняло Фани.
Изнуренная порывами своего воображения, Фани заснула только под утро.
Когда она проснулась, комната была залита солнечным светом. Она встала и
посмотрела в окно: был роскошный весенний день, но под ярким солнцем, под
синим небом, которое теперь приобрело кобальтовый оттенок, кастильская степь
была здесь такой же бедной, такой же бесплодной, красновато-бурой и
песчаной, как и повсюду. На шоссе перед постоялым двором Джек копался в
автомобильном моторе. Испанский бродяга, в лохмотьях, с сумкой через плечо,
медленно брел, опираясь на палку, куда глаза глядят.
Фани быстро оделась и вышла в зал. Клара и Мюрье еще не появились из
своих комнат. Рамонсита мыла пол, а хозяин, уже без серьги и живописного
платка, с карандашом в руке что-то подсчитывал за прилавком. Фани подошла к
нему и спросила, встал ли монах.
- О, он давно уехал, сеньора! - ответил хозяин.
- А вы не знаете, откуда он?
- Нет, сеньора.
- А его имя?
- Нет, сеньора.
- Разве вы не заносите имена постояльцев в книгу? - спросила Фани
раздраженно.
- Кто станет обременять такими формальностями святого человека!.. -
ответил хозяин.
- А Лоренте и полицейские не записали его имя?