"Димитр Димов. Осужденные души" - читать интересную книгу автора

желанные образы, плод своей возбужденной фантазии - то, чего она хотела и не
могла достичь, или испытывала приятное, неясное ощущение, будто парит в
пространстве, как бесплотный дух. Но вместе с тем подобное действие морфия
говорило и о неизбежности ее близкой гибели. Это блаженство, это спокойствие
она получала, принимая восемьдесят сантиграммов в день. "Спаси ее, - шептал
ему внутренний голос, - спаси ее от гибели, от отчаяния, от тупости, в
которую она все глубже погружается после каждого нового укола". Но то был
только смешной, беспомощный голос любви. Он вдруг понял, что и правда
слишком поздно, что разрушение нельзя остановить, что костлявые руки смерти
уже схватили Фани и постепенно, за несколько месяцев, увлекут ее в могилу.
Никакое уменьшение доз, никакая клиника, никакой санаторий не помогут ей. И
тогда Луис почувствовал ледяную пустоту одиночества, которое скоро опять
станет его уделом.
Стоя над пей, оп увидел, что веки ее приподнялись, что она его заметила
и сделала движение рукой, точно хотела прогнать его от себя.
- Оставь меня ненадолго, - попросила она далеким голосом. - В столе, в
ящике, сигареты... Кури, они недурны!..
Он медленно отошел, потрясенный до глубины души тем, что видел, не стал
искать сигарет и снова сел в кресло. Он не знал, долго ли просидел так,
потому что думал о пей и был одурманен, алкоголем. Легкий шорох заставил его
вздрогнуть. Он поднял голову и увидел, что она идет к нему с большой
коробкой сигарет в руках. Теперь она опять спустилась на землю с высот
своего гибельного рая и опять была в том же настроении, что и утром, в
музее: легко и приятно возбужденная, готовая беседовать, шутить. Ее
исхудалая рука протянула ему коробку, и он заметил, что эта рука, даже в
своей страшной бледности, изящна и красива, как ее брови и ноздри, как
нежные очертания ее губ, как все в ней. Мысль, что так близко от него, под
пеньюаром, скрыто прекрасное тело, чистое и гладкое, как мрамор, тело
любимой женщины, вдруг затмила ему рассудок.
В следующий миг он встал и, подчиняясь зову ее плоти, этой неотразимой
силе, с какой она его привлекала, схватил ее в объятья. Она не оказала
никакого сопротивления, но и не ответила ему, а осталась в его руках,
неподвижная и безжизненная, точно это объятие ничуть ее не касалось, точно
он случайно толкнул ее, а она покачнулась. Он посмотрел ей в глаза, ожидая
увидеть в них глубокое, страстное томление, мягкий и сладостный изумрудный
блеск, тот, что он заметил в ресторане. Но теперь эти глаза были стеклянными
и неподвижными. В них не было даже дружеской игривости, с какой она только
что предлагала ему сигареты. Теперь он видел в них пустой и мертвый холод,
бескрайнюю печаль, безмолвное и тихое отчаяние... И тогда Луис понял, что
Фани права, что он держит в руках женщину без тела.
Он тотчас отпустил ее и медленно, подавленный своим открытием, сел в
кресло, а она бросила незажженную сигарету и бесшумно отошла к кровати.
Минуту спустя раздался ее голос.
- Луис!.. - позвала она. - Луис!.. - и показала рукой на свободное
место рядом с собой. Она звала его, чтобы дать ему несуществующую страсть
умерщвленного морфием тела.
Но Луис не шевельнулся.
И тогда она начала говорить. Сначала она говорила запинаясь,
нерешительно, с длинными паузами, точно стыдясь и не зная, все ли ему
сказать, а потом речь ее потекла с искренностью отчаяния, как исповедь души,