"Димитр Димов. Осужденные души" - читать интересную книгу автора

Луис наблюдал за ней с отчаянием.
- Не смотри на меня так, - сказала она умоляюще. - Бренди в шкафу. Пей
из стакана, другого у меня нет.
Луис снял пиджак, нашел бренди и не отрываясь выпил полстакана. Потом,
чувствуя слабое головокружение, стал рассматривать то, что валялось в
беспорядке на ее туалетном столике. Среди флаконов с одеколоном, коробочек
пудры и таблеток снотворного он увидел две книги: "Лечение нервных
расстройств самовнушением" и "Руководство по стрельбе в голубей" славного
маркиза Торе Бермеха. "Руководство" недавно вышло из печати и было брошено
здесь с полным равнодушием к беспорядку, свойственным наркоманам. Под именем
маркиза мелким шрифтом перечислялись заслуги благородного идальго в этой
области: бывший чемпион страны, бывший председатель клуба в Сантандере,
бывший секретарь международной федерации по стрельбе в голубей. Книга была
подарена опять-таки "прекраснейшей из всех сеньор в мире", о чем
свидетельствовала надпись, сделанная крупным аристократическим почерком.
Этот автограф напомнил Луису о пребывании Фани в Пенья-Ронде и в осажденном
Мадриде. С тех пор она жила в Испании, и причина ее порока - мелькнуло в
голове Луиса - должна быть связана с чем-то пережитым ею здесь. Он стал
фантазировать, обдумывая все, что могло случиться в Пенья-Ронде между ней и
Рикардо, но не пришел ни к какому серьезному заключению. В нем шевельнулось
лишь смутное подозрение, что, наверное, она - сентиментальная бездельница,
одна из тех причудниц-англичанок, что, не успев приехать в Испанию, начинают
воображать, что с ними должно случиться что-то драматическое и
необыкновенное. Ее роман с Рикардо и пребывание в осажденном Мадриде,
вероятно, дань этой глупой сентиментальности. Но он тут же признался себе,
что все его злобные предположения порождены внезапно охватившей его нелепой
ревностью к мертвому Рикардо. "Зачем она позвала меня? - подумал он перед
этим. - Не затем ли, чтобы рассказать мне про свою банальную интрижку с
монахом?" Только его это ничуть не интересует, хотя Рикардо, этот монах, его
собственный брат!
Он выпил еще полстакана бренди, и взгляд его упал на застывшее в
забытьи лицо Фани. Кожа ее порозовела, глаза полузакрыты. В этом лице нет и
следа глупости, которую он ей приписал, - ведь глупость, когда она есть,
скажется в любом лице. Напротив, все в нем - высокий лоб с голубыми жилками,
правильный нос, рисунок губ, подбородок, - осененное ореолом
пепельно-белокурых волос, говорит об утонченности интеллигентного существа,
об уме и духовной красоте. В выражении ее лица можно уловить остатки воли,
когда-то, должно быть, очень сильной, стальной, направляемой холодным умом.
Были в этом лице и следы когда-то буйной, но уже угасшей страсти, безумного
порыва существа, стремившегося к чему-то, дурному или хорошему, но не
достигшего цели. Нет, такая женщина никогда не опустилась бы до дешевой
интрижки, глупой сентиментальности. Она ничуть не похожа на светскую дурочку
с банальной голливудской внешностью. Ее красота необычна. И Луис
почувствовал, что она влечет его к себе неотразимо.
Он отпил еще бренди. Потом встал с кресла и подошел к ней, чтобы лучше
рассмотреть ее лицо, сильнее ощутить эту неотразимость. В забытьи,
полуопустив веки, может быть на грани между сном и явью, она, наверное,
витала в гибельном блаженстве, точно совсем освободившись от своего тела и
ото всех земных связей, и из-под ее ресниц мерцал таинственный зеленый свет.
Может быть, у нее были зрительные галлюцинации и она видела яркие, страстно