"Димитр Димов. Осужденные души" - читать интересную книгу автора

кафе и бары Мадрида в надежде достать хотя бы грамм спасительного порошка.
Вероятно, она униженно выспрашивала у кельнеров, кокоток и сводниц о
спасительном яде, способном успокоить ее нервы. Вероятно, пока она скиталась
по этим грязным дырам, какой-нибудь невежа предложил ей сигарету или стакан
вина, и ей пришлось принимать его ухаживания и объяснять ему, что она ищет
только морфий, морфий, морфий... и готова заплатить за него деньгами,
драгоценностями, своим телом. Но все ее усилия оказались тщетными.
Развращенный и жизнерадостный Мадрид не знал наркомании, ибо предпочитал
любовь, вино, бой быков, ибо прогонял угрызения совести исповедями и
посещением литургии. Скорее бананы вырастут в Шотландии, чем здесь отыщется
хотя бы один грамм яда, которого она жаждала. И после всего этого, усталая,
измученная, отчаявшаяся, она пила, пила до потери сознания, чтобы утолить
более страшную жажду, которая ее сжигала. Потом она, вероятно, доехала до
отеля в такси, вышла, но уже у подъезда ощутила парализующее действие
алкоголя, полную невозможность взять ключ от номера, пересечь холл, где
толпились любопытные бездельники, добраться до своих комнат. И она зашла в
бар у самого входа в надежде, что чашка крепкого кофе отрезвит ее, поможет
ей прийти в себя. Но все это было совершенно бесполезно, потому что именно
сейчас алкоголь начал действовать. Садясь на стул, она пошатнулась. Кельнеры
поняли, что она пьяна, и стали шушукаться, насмешливо ухмыляясь.
Когда она увидела Луиса, выражение ее лица стало еще трагичней и
беспомощней. К унижению перед кельнерами, ироническую почтительность которых
она уже улавливала, теперь прибавилось новое унижение перед человеком,
который так больно оскорбил ее своим великодушием. И опять Луис прочитал на
ее лице дьявольскую надменность, неуязвимую гордость, придававшие ей такой
вызывающий вид. Выпив кофе, она бросила кельнеру кредитку и презрительным
жестом, как собаку, отослала его прочь, чтобы он не беспокоил ее со сдачей.
Потом с неимоверным трудом выпрямилась, и ее лицо, обращенное к Луису,
выразило холодность, равнодушие и насмешку, точно все случившееся вчера ее
ничуть не задело и сейчас она вполне владела собой. Она задержала на нем
взгляд всего на секунду, не больше, и даже не сочла нужным ответить на его
вежливое приветствие. Вместо этого она сделала эксцентрический жест -
благосклонно улыбнулась человеку, который сбивал коктейли, словно хотела
сказать: "Ты один интересуешь меня здесь, потому что готовишь отличные
коктейли!.."
"Надо было тебя добить!" - подумал Луис, снова почувствовав ненависть к
ней. И он ощутил настоящее злорадство, когда, пройдя несколько шагов, она
пошатнулась и беспомощно ухватилась за край стола. Она была пьяна, ужасно
пьяна. Когда она встала со стула, все коньяки, вина и ликеры, поглощенные за
время послеобеденных скитаний по грязным барам, всколыхнулись в ней и,
вероятно, ее чуть не вырвало, потому что мучительное усилие, с каким она
стиснула губы, отразилось на ее лице. Она едва держалась на ногах и так и
стояла, согнувшись, опираясь на стол. Кельнер кинулся к ней и поддержал ее.
Она выпрямилась и постояла, опираясь на его руку, лицом к лицу со
скандальной перспективой рухнуть на пол или идти дальше с его помощью на
глазах у посетителей, уже сидевших в баре, и целой толпы в холле. Она
силилась овладеть собой, но не могла, и тогда Луис прочитал в ее глазах
полное поражение, немое отчаяние. Вокруг нее распространялся противный запах
алкоголя, и, наверное, все уже поняли, что она пьяна. Теперь ей предстояло
пройти расстояние до своих комнат под удивленными, насмешливыми или