"Сергей Диковский. Товарищ начальник" - читать интересную книгу автора

о клинок, он потащил лошадь к конюшне за самый конец поводка. Грызлову
стало ясно: пропала шоколадная гладкая холка. Парень наверняка будет
клевать на луку, запускать испуганные пальцы в гриву.
Прямо со двора Грызлов зашел к начальнику Цветными карандашами Гордов
размалевывал диаграмму. На подоконнике, как всегда, дозревали треснувшие
плоды - гранаты.
- Будете в Новосибирске - зайдите по одному адреску...
Грызлов молчал, глядя в окно мимо плеча начальника.
- Что хотите сказать?
- Я насчет коня, товарищ начальник.
- Что такое?
- Нельзя ли другому Марию отдать? На Гаврилова, прямо сказать, нет
надежи... Ну, дали бы ему Звездочета. Все равно скоро списывать...
Гордов с треском положил карандаш на бумагу. Сказал суховато:
- Очень хорошо. Но вам-то что, товарищ Грызлов? Вы коня сдали...
Демобилизовались... Не вам с Гавриловым дело иметь... Все?
- Все.
Грызлов постоял и вышел. Действительно, нечего было сказать. Начальник
же заулыбался, щелкнул языком, как довольный мальчишка, подбросил и поймал
карандаш.
В этот день кузнец не успел уехать. На следующий не было поезда. А
потом, когда холка действительно оказалась в крови, было и вовсе не до
отъезда. Совершенно непонятно, но случилось так, что чемодан снова залез
под койку, а измятый литер вернулся к начальнику... Да, трудно уйти с
заставы в "такое время".


Забудьте о полосатом столбе, товарищи художники.
Нарисуйте начальника в наряде с молодыми бойцами, на комсомольском
собрании, в конюшне, где он лезет под брюхо коню, на турнике, над старым
"БЧЗ", не желающим ловить Хабаровск.
Нарисуйте его, всегда настороженного, точно курок на взводе. Передайте,
что спичка, зажженная ночью, треск сучьев за окном срывают его с постели.
Изобразите его лицо на рубке, когда плохой удар клинка, кажется, падает на
угловатые плечи первого патриота своей заставы. Или, наоборот, "у окна" в
мишени, пробитой снайпером, с улыбкой, освещающей суровые глаза.
Нарисуйте - и это будет Гордов.


Но есть стремительные дни, путающие записи начальника. Они врываются в
жизнь заставы по следам нарушителей, с тревожным телефонным звонком, эхом
далекого выстрела.
...Утром в глубоком снегу замечен след. Гремучая ледяная корка успела
связать края вмятин. Ветер не тронул золу костра, но дубовые головни уже
потеряли жар.
Стоя на коленях, Гордов по снегу и обломанным сучьям читает историю
нарушения. Это обычная таежная дактилоскопия. Здесь вместо пальца -
подошвы сапог, вместо бумаги - снег, мох, камень, вода. Есть сотни не
записанных ни в какие уставы примет. Так, по теплоте лошадиного кала можно
узнать, на сколько километров вперед вырвались контрабандисты. По ширине