"Сергей Диковский. Осечка" - читать интересную книгу автора

разбегу стая касаток.
В свежую погоду у Шипунского мыса ходить скучно: всюду толчея, плеск,
взрывы, шипенье воды. То справа, то слева по носу открываются жернова,
готовые размолоть в щепы любую посудину - от катера до линкора. В таких
случаях не успеешь крикнуть "полундра", как сам катер бросается в сторону.
Зато в штилевую погоду более интересное место трудно найти. Здесь,
между камнями, видишь, как море дышит, тихо перекладывая рыжие борозды на
камнях. Я знаю грот, выбитый морем в толще базальта, низкий и темный, куда
с трудом войдет тузик. Солнце, прорвавшись сквозь трещину купола, входит в
воду зеленым столбом до самого дна. Вода вокруг кажется черной и мертвой,
но стоит не шевелясь посидеть минут пять, как начинаешь кое-что различать.
Киль лодки висит над тайгой... Есть тут широкие волнистые плети морской
капусты, пушистые ветви, похожие на рога изюбра весной, огненные нити,
нежные, бледно-зеленые шары - точная копия омелы, дубовые листья, тонкие
плети с луковицами величиной с кулак, есть кусты, похожие на жимолость,
терн, ольшаник, даже на сосну с разбухшими желтыми иглами. Есть пади и
тропы, усеянные песком и камнями, по которым крадучись движутся обитатели
океанской тайги...
Шипунский мыс - заповедное место. Здесь, на обкатанных морем камнях,
живут две-три тысячи сивучей - остатки огромного стада морских львов,
населявших когда-то побережье Камчатки. Вот уже шесть лет, как охота на
сивучей запрещена, но звери никак не могут забыть об опасности и встречают
людей испуганным ревом.
...Море было голубое, маслянисто-спокойное, когда мы на малых оборотах
подошли к одному из камней-островков.
В десяти метрах от нас на вершине замшелой глыбы спал сивуч - судя по
величине, вожак всего стада. Он был так стар, что шкура приняла цвет сухих
водорослей - рыжевато-седой. Сквозь редкую шерсть виднелись складки
могучего, жирного тела.
Старый сивуч лежал на боку, закрыв морду огромным ластом. Закапанные
чайками бока его мерно вздымались. Мы подошли так близко, что видели
восковой светлый шрам на плече и открытые ветру широкие ноздри и черные
иглы усов.
Вода долетала до вершины камня, где лежал старый сивуч. Брызги
ложились, на шкуру; вокруг зверя, шипя, бежали ручьи. Он спал на голом
камне, слишком уверенный в своей силе, чтобы быть осторожным, и одеялом
ему служила легкая мгла.
Возле старика лежали два вахтенных сивуча - молодые и гибкие, точно
смазанные маслом от ластов до кончиков носа. Они тоже спали, сунув морды
друг другу под мышки. Над ними орали чайки, вода, попадая в расщелины,
взрывалась с пушечным гулом, а сивучи даже не шевелились. Можно было
подойти и взять их голыми руками, сонных, Обсохших на ветру.
Разбудила их не морская канонада, а непривычный уху тихий рокот мотора.
Оба они проснулись разом и, подскакивая на упругих ластах, кинулись к
вожаку. Они взвыли старику прямо в уши. И надо было видеть, какой оплеухой
наградил старый сивуч ротозея-вахтенного.
Он поднялся над скалой, ворочая шеей, раздраженный, испуганный, но в то
же время полный достоинства, - то был настоящий хозяин Шипунского мыса,
великан с морщинистой грудью, толстой шеей и старческими глазами навыкате.
Переступая с ласта на ласт, разинув пасть, он взвыл на весь океан от