"Сергей Диковский. Комендант Птичьего острова" - читать интересную книгу автора

трос, слишком короткий для буксировки, вибрировал за кормой.
На полдороге к отряду "Смелый" стал зарываться в волну. Вода кипела и
металась по палубе, не успевая уйти за борт.
Колосков все чаще и чаще поглядывал назад, на смутно белевшую шхуну.
Потеряв самостоятельность, на жесткой буксирной узде, шхуна плелась за
нами, раскачиваясь, спотыкаясь о гребни. Вероятно, "Кобе-Мару" было еще
труднее, чем нам, потому что трос не давал ей свободно взбегать на волну.
Вскоре стал заметен только бурун, волочившийся у нас на буксире. Берег,
черневший по правому борту, исчез. Низкий рев моря, шипение бескрайней
воды глушили перестуки мотора. Шквал навалился на катер с такой силой, что
разорвал на мостике парусиновый козырек и сорвал со шлюпки чехол.
"Смелый" шел шажком в темноте, вздрагивая и кряхтя от крепких ударов.
Ни звезды, ни огня! Командир приказал включить прожектор, а сам отправился
на корму, чтобы осмотреть буксировочный трос.
Я стоял на руле и слышал, как, вернувшись на мостик, Колосков отдувался
и убеждал себя самого:
- Черт! Не размокнет... Ну, ясно...
Мы думали об одном. Позади нас, на пустынной палубе шхуны, были двое:
боцман Гуторов и ученик моториста Косицын. Гуторов был надежен. Подвижной,
грубоватый, смекалистый, он был родом из Керби, славного поселка рыбаков и
охотников, и держался на палубе прочнее, чем кнехт. Но Косицын... Сколько
раз мы вытаскивали его из машины на палубу - зеленого, мутноглазого,
вялого. На земле он был весел, по-крестьянски деловит и упрям, а в море
размокал, как галета в горячем чае. Что сделаешь, если степная кровь не
терпит ни качки, ни сырости!
Чтобы успокоить командира, я сказал:
- Устоит... На воздухе все-таки легче.
- Да? Я тоже так думаю, - ответил Колосков и тут же возмутился: -
Разговорчики! Да вы что? На компасе или в пивной?
Был виден уже маяк Угловой, когда краснофлотец, следивший за тросом,
резко вскрикнул...
Я сразу почувствовал, что катер пошел подозрительно ходко, обернулся и
увидел, как позади нас быстро гаснет бурун. Из темноты долетал смятый
шквалом голос Косицына:
- ...варищ командир ...аварищ ...анди-ир!
Что он кричал еще, разобрать было нельзя, да мы и не вслушивались.
Круто развернувшись, "Смелый" пошел на выручку шхуны.
Прожектор быстро нашел "Кобе-Мару" (среди черной воды она блестела, как
моль), обшарил шхуну с обоих бортов, лег на волну... И тут Колосков,
сигнальщик и я разом закричали:
- Полундра!
В штормовой ошалелой воде барахтались двое. Они дрались. Оглушенные
ударами гребней, они подминали, душили, топили друг друга, разевая рты,
чтобы забрать воздух, и задыхались, и слепли в прожекторном свете, не
выпуская, однако, горла противника. То и дело пловцы взлетали высоко над
нами, над всем глухо стонущим морем и рушились вниз вместе с гребнями
волн.
Их разбило. Они снова кинулись навстречу друг другу. А когда мы
приблизились к месту схватки и бросили линь, за конец схватился один
только пловец...