"Элисео Диего. Дивертисменты " - читать интересную книгу автора

светлое золото, чистая синева и свежая зелень наплывали, как тени птиц,
чтобы пробудить его в уединенном уголке парка. В своей старинной качалке из
каобы* он сидел, очень прямой, белый и маленький, рядом с высоким окном во
двор и походил на цветок, выставленный на солнце. И все эти ощущения помимо
его воли питали его, подобно тому как соки питают растение.
______________
* Каоба - красное дерево.

Еще до правления злополучного генерала Гонзаги, в чьем жалком
правительстве он был министром, сперва - внутренних дел, а затем -
содействия развитию, Дон Альфонсо Муньос почитался за одного из наиболее
богатых землевладельцев. Его усадьба "Острова" в сознании окрестных жителей
была потаенным уголком, удаленным на невероятное расстояние за высокой
железной оградой. Ребенком я бывал там, мои родители дружили с детьми Дона
Альфонсо, Алисией и Алехандро, и я могу подтвердить, что, попадая за эту
ограду, ты оказывался в другом мире, среди чарующих деревьев, упоенных
благостной полнотой собственного покоя, где природа, подчиненная порядку,
который всегда оставался незамеченным, но чье неумолимое влияние сказывалось
в ухоженной неухоженности газона или в неукоснительно строгом количестве
цапель на пруду с их белыми выгнутыми и такими хрупкими шеями над
тоненькими, почти невидимыми ногами, походивших на безукоризненные арабские
цифры, которые, то и дело меняя свое место, ни разу не изменили
предусмотренную для них сумму. Название "Острова" подходило для усадьбы,
расположенной на малюсеньких островках, размером, не больше нескольких
метров, за исключением главного, который был настоящим островом, - между
собой они были связаны небольшими мостками в японском стиле, который
наиболее покладисто соответствовал мелочной приверженности Дона Альфонсо
форме. Все это давало ему возможность одновременно обозревать все деревья и
карликовые горы, которые, однако, пропорционально соотносясь своей высотой,
казались лесистыми Кордильерами, какими те выглядят издалека, и представали
в самых невероятных комбинациях, когда Дон Альфонсо и его друзья, в облике
цивилизованных Гулливеров, переходили очередной мостик и начинали двигаться
по маленьким проспектам или ущельям, сопрягавшимся - этот оборот был
излюбленным у Дона Альфонсо-оратора - с самыми высокими горными пиками.
Но помимо этих двух областей - озера и островов - в парке, который не
только пригрезился Дону Альфонсо, но и явился блистательным осуществлением
этой грезы, было еще более диковинное место, хотя на первый взгляд могло и
не показаться таким. Речь идет об огромной мраморной беседке - ее название
"Глориета"*, сам не знаю почему, представляется мне сегодня по-опереточному
уменьшительным от "глории" Дона Альфонсо Муньоса Касаса, - о единственно
возможном во славу его монументе. Беседка возвышалась на широкой площадке,
которая была покрыта бледно-голубой, чистой, необожженной мозаикой из
каменной крошки. Белейший, с небольшим закруглением купол покоился в вышине
на капителях высоких колонн. Словно прозрачное посверкивающее насекомое село
на миг в случайном месте и с чисто царской снисходительностью позволяет
мгновение полюбоваться бесподобным цветом своих чешуек. Такой была
"Глориета" с ее высокими легкими колоннами, сквозь которые можно было
видеть, как белопенные волны разбиваются о далекий берег. Но, приблизившись,
ты испытывал в душе разочарование, словно бы мутный и милый прилив дней,
схлынув, обнажал скрытый, будничный остов жизни, безучастный и счастливый