"Дени Дидро. Жак-фаталист и его Хозяин" - читать интересную книгу автора

понесло его на эту галеру!" навсегда войдет в язык, тогда как восклицание
моего крестьянина "Какого черта понесло ее к дверям!" никогда не станет
поговоркой.
Жак поступил со своим Хозяином не так деликатно, как я с вами; он не
подарил ему ни малейшей подробности, рискуя вторично нагнать на него сон.
Таким образом, в конечном счете завладел пациентом если не самый искусный,
то самый сильный из трех костоправов.
Не вздумай только, скажете вы, вынимать на наших глазах ланцет, резать
тело, проливать кровь и показывать нам хирургическую операцию! Что-о? Это,
по-вашему, дурной тон?.. В таком случае опустим и хирургическую операцию;
но, по крайней мере, разрешите Жаку сказать своему Хозяину то, что он
действительно ему сказал: "Ах, сударь, какой это ужас - вправлять
раздробленное колено!" - а Хозяину - ответить ему как раньше: "Послушай,
Жак, ты надо мной смеешься..." Но ни за какие сокровища в мире я не уволю
вас от рассказа о том, что не успел Хозяин Жака дать ему этот дурацкий
ответ, как лошадь его споткнулась и упала, а сам он изо всех сил ударился
коленом об острый камень и завопил благим матом: "Умираю! Раздробил колено!"
Хотя Жак, добрейшая душа на свете, был нежно привязан к своему Хозяину,
однако же хотелось бы мне знать, что происходило в глубине его души, если не
в первый момент, то, по крайней мере, тогда, когда выяснились легкие
последствия падения, и мог ли он не испытывать тайной радости по поводу
события, показавшего его Хозяину, каково быть раненным в колено. Я был бы
также не прочь, о читатель, если бы вы мне сказали, не предпочел ли бы
Хозяин получить хотя бы и более тяжелую рану, только бы не в колено, или же
он был более чувствителен к боли, нежели к стыду.
Придя несколько в себя от падения и тревоги, Хозяин сел в седло и раз
пять-шесть пришпорил лошадь, которая помчалась с быстротой молнии; точно так
же поступила и лошадь Жака, ибо между этими двумя животными установилась
такая же близость, как и между их всадниками; то были две пары друзей.
Когда обе лошади, запыхавшись, снова пошли обычным шагом, Жак сказал
Хозяину:
- Ну-с, сударь, что вы об этом думаете?
Хозяин. О чем, собственно?
Жак. О ране в колено.
Хозяин. Я с тобой согласен: это одно из самых ужасных ранений.
Жак. В вашем колене?
Хозяин. Нет, нет - в твоем, в моем, во всех коленях на свете.
Жак. Ах, сударь, сударь, вы это недостаточно продумали; поверьте, мы
жалеем только самих себя.
Хозяин. Вот вздор!
Жак. Ах, если б я так же умел говорить, как умею думать! Но свыше было
предначертано, что в голове у меня будут вертеться мысли, а слов я не найду.


Тут Жак запутался в весьма искусных и, быть может, правильных
метафизических рассуждениях. Он пытался убедить Хозяина в том, что за словом
"боль" не стоит никакой идеи и что оно получает смысловое значение только с
того момента, когда вызывает в нашей памяти уже пережитое ощущение. Хозяин
спросил Жака, рожал ли он когда-нибудь.
- Нет, - отвечал Жак.