"Дени Дидро. Жак-фаталист и его Хозяин" - читать интересную книгу автора

вместо того чтоб, согласно своим расчетам, стать экономом, был посажен на
хлеб и на воду и подвергся изрядному бичеванию, пока не сообщил тайну
реестров другому брату. Монахи безжалостны. Выведав у брата Жана все нужные
им сведения, они заставили его носить уголь в лабораторию, где дистиллируют
кармелитскую воду{316}. И вот брат Жан, бывший казначей ордена и помощник
эконома, - в должности угольщика! Брат Жан был самолюбив, он не мог вынести
потери влияния и величия и только ждал случая избавиться от этого унижения.
В ту пору прибыл в обитель молодой монах, прослывший чудом ордена за
речи в церковном суде и с амвона; звали его отцом Ангелом. У него были
красивые глаза, красивое лицо, а руки и кисти - достойные резца скульптора.
И вот он проповедует, проповедует, исповедует, исповедует, старые духовники
покинуты святошами; святоши перешли к молодому отцу Ангелу; накануне
воскресенья и праздничных дней лавочка отца Ангела облеплена исповедующимися
мужчинами и женщинами, а старые духовники тщетно поджидают клиентов в своих
опустелых исповедальнях; особенно огорчило их... Но не оставить ли мне,
сударь, историю брата Жана и не вернуться ли к своим любовным похождениям:
это, быть может, будет повеселее.
Хозяин. Нет, нет; понюхаем табачку, посмотрим на часы и будем
продолжать.
Жак. Пусть так, если вам хочется...
Но лошадь Жака была другого мнения: она ни с того ни с сего закусывает
удила и несется в овраг. Как Жак ни сжимает колени, как ни осаживает ее, а
упрямая скотина выскакивает из оврага и карабкается во всю прыть по
пригорку, где внезапно останавливается, и Жак, оглянувшись во все стороны,
видит себя окруженным виселицами.
Всякий на моем месте, любезный читатель, не преминул бы снабдить эти
виселицы их жертвами и уготовить Жаку печальную "сцену узнания". Поступи я
так, вы, может статься, мне бы и поверили, ибо бывают и более удивительные
случайности; но это не приблизило бы нас к истине: виселицы были пусты.
Жак дал лошади отдышаться, и она по своей воле спустилась с пригорка,
выкарабкалась из оврага и подвезла Жака к его Хозяину, который воскликнул:
- Ах, мой бедный друг, как ты меня напугал! Я уже считал тебя
мертвым... Но ты задумался; о чем ты задумался?
Жак. О том, на что я там наткнулся.
Хозяин. На что же ты наткнулся?
Жак. На виселицы, на эшафот.
Хозяин. Черт подери! Дурная примета. Но не забывай своей доктрины. Если
свыше так предначертано, то как ни вертись, любезный друг, а ты будешь
повешен; если же это свыше не предначертано, то лошадь соврала. Либо она
вдохновлена свыше, либо она с норовом; будь осторожен!..
После короткого молчания Жак потер лоб, словно отмахиваясь от
неприятной мысли, а затем неожиданно продолжал:
- Старые монахи держали совет и порешили какой бы то ни было ценой и
каким бы то ни было способом отделаться от посрамлявшего их молокососа.
Знаете ли, что они предприняли?.. Да вы меня, сударь, не слушаете.
Хозяин. Слушаю, слушаю; продолжай.
Жак. Они подкупили привратника, такого же старого негодяя, как они
сами. И этот старый негодяй обвинил молодого монаха в вольностях с одной из
святош в монастырской приемной и клятвенно подтвердил, что все сам видел
своими глазами. Может быть, это была правда, а может, и нет, - как знать?