"Дени Дидро. Жак-фаталист и его Хозяин" - читать интересную книгу авторавы всего-навсего пошляк. - Ваша откровенность всегда приводила к успешным
результатам? - Почти всегда... Читаю стихи молодого поэта и говорю ему: "Ваши стихи плохи, и, кроме того, я убежден, что вы никогда не сочините лучших". - "В таком случае мне придется писать дрянь, так как я не в силах от этого отказаться". - "Какое ужасное проклятье! Поймите, сударь, как низко вы падете! Ни боги, ни люди, ни лавки не прощают поэтам посредственности{313}: так говорил Гораций". - "Знаю". - "Вы богаты?" - "Нет". - "Бедны?" - "Очень беден". - "И вы собираетесь присоединить к бедности смехотворное ремесло бездарного поэта? Вы испортите свою жизнь, наступит старость: старый, нищий и скверный поэт, - ах, сударь, какая роль!" - "Сознаю, но ничего не могу с собой поделать..." (Тут Жак сказал бы: "Так предначертано свыше"). - "Есть ли у вас родные?" - "Есть". - "Чем они занимаются?" - "Они ювелиры". - "Сделают ли они что-нибудь для вас?" - "Возможно". - "В таком случае ступайте к вашим родным и попросите их одолжить вам несколько драгоценностей. Затем садитесь на корабль и отправляйтесь в Пондишери; воспойте дорогу в скверных стихах, а по прибытии составьте себе состояние. Составив состояние, возвращайтесь обратно и сочините столько скверных стихов, сколько вам заблагорассудится, но только не печатайте их, ибо нехорошо разорять ближнего..." Прошло около двенадцати лет после этого совета, и молодой человек снова явился ко мне; я его не узнал. "Сударь, - сказал он мне, - вы послали меня в Пондишери. Я побывал там, скопил тысяч сто франков. Вернулся обратно; снова пишу стихи и принес вам показать... Они все еще плохи?" - "Все еще; но ваша судьба устроена, а потому я согласен, чтоб вы продолжали писать плохие стихи". - "Я так и собираюсь сделать..." "Я все слышал", - сказал он... Затем, обращаясь к своему Хозяину, Жак добавил... вернее, собирался добавить, ибо тот прервал его. Хозяин устал от ходьбы; он уселся на краю дороги и вглядывался в путешественника, который направлялся в их сторону, надев на руку повод лошади, следовавшей за ним. Вы, вероятно, подумаете, читатель, что это та самая лошадь, которую украли у Хозяина, но вы ошибетесь. Так должно было бы случиться в романе немного раньше или немного позже, тем или иным манером; но это не роман; я, кажется, уже говорил вам об этом и повторяю еще раз. Хозяин сказал Жаку: - Видишь ли ты вон того человека? Жак. Вижу. Хозяин. У него, по-моему, отличная лошадь. Жак. Я служил в инфантерии и ничего не смыслю в лошадях. Хозяин. А я командовал в кавалерии и смыслю. Жак. А дальше что? Хозяин. А вот что. Я хочу, чтоб ты отправился к этому человеку и предложил ему уступить нам лошадь, разумеется - за деньги. Жак. Это безумие, но я все-таки пойду. Сколько вы намерены дать за нее? Хозяин. До ста экю... Посоветовав своему Хозяину не засыпать, Жак направляется навстречу путешественнику, просит продать ему лошадь, расплачивается и уводит ее. - Ты видишь, Жак, - сказал ему Хозяин, - что если у тебя есть свои предчувствия, то у меня свои. Хороша лошадка. Наверно, продавец клялся, что она безукоризненна, но в отношении лошадей все люди - барышники. |
|
|